"Генрих Белль. По мосту ("Город привычных лиц" #9) " - читать интересную книгу автора

всю свою жизнь проводит в уборке дома. Я ведь никогда не видел ее в восемь
часов десять минут утра иначе, чем склоненной над ведром, так устало, так
усердно склоненной, что мне казалось даже, будто я слышу ее тяжкое дыхание,
а за несколько минут до полудня так старательно протирающей суконкой стекла,
что мне чуть ли не виделся между ее губами высунутый от рвения кончик
языка...
История этого дома не давала мне покоя. Я стал задумчив, небрежен в
работе. Да, в самом деле небрежен. Я слишком много размышлял. Однажды я даже
забыл взять папку "Спорные дела", чем навлек на себя гнев начальника
окружного управления. Он вызвал меня к себе, он дрожал от возмущения.
- Грабовски, - сказал он мне, - я слышал, вы забыли папку "Спорные
дела". Служба превыше всего, Грабовски!
Так как я упорно молчал, начальник продолжал еще более строгим голосом:
- Курьер Грабовски, я вас предупреждаю: растяпам не место во
Всегерманском обществе охотничьего собаководства. Мы можем обеспечить себя
квалифицированными служащими...
Он грозно посмотрел на меня, но вдруг его взгляд смягчился.
- Может быть, у вас какие-нибудь личные неприятности?
Я тихо сказал:
- Да.
- Что случилось? - спросил он уже другим тоном. В ответ я только
покачал головой.
- Могу ли я вам помочь? Скажите - чем?
- Дайте мне один свободный день, господин начальник. Больше мне ничего
не надо.
Он великодушно кивнул.
- И не принимайте этот разнос близко к сердцу. В конце концов забыть
папку может каждый. А в остальном мы вами довольны...
Я ликовал. Сцена эта произошла в среду, и назавтра, в четверг, я был
свободен.
Я решил проделать все очень толково и выехал восьмичасовым. Я дрожал
скорее от нетерпения, нежели от страха, когда колеса вагона застучали по
мосту. Женщина мыла ступеньки крыльца. Я вернулся из Каленкаттена с первым
же поездом и около девяти проехал мимо красного домика; она трудилась на
втором этаже, протирая среднее окно.
В этот день я четырежды ездил туда и обратно. Я досконально изучил всю
ее программу на четверг: ступеньки крыльца, среднее окно фасада, среднее
окно второго этажа задней стены, пол передней комнаты на втором этаже. Когда
в шесть часов вечера я в последний раз проезжал мимо, я увидел, что в саду
возится невысокий коренастый мужчина. Движения его были размеренны. Девочка
с чистой куклой в руках наблюдала за ним. Женщины видно не было...
Все это происходило десять лет тому назад. И вот на днях мне пришлось
снова проехать по тому мосту.
Господи, с какой же легкой душой сел я в поезд в Кенигсштадте! Той
истории я, конечно, уже не помнил. Мы ехали товарным, и, когда показался
Рейн, произошло нечто странное: грохочущий поезд вдруг затих. Один за другим
заглохли вагоны, просто удивительно, словно весь состав из двадцати -
двадцати пяти теплушек был цепью электрических лампочек, которые поочередно
гасли. И в наступившей тишине послышался отвратительный, гулкий, как по
пустому горшку, перестук... Мы замолкли, выглянули наружу и ничего не