"Генрих Белль. Когда кончилась война ("Город привычных лиц" #7) " - читать интересную книгу автора

- Ладно, - пообещал я. - Я пошлю тебе всего моего Тухольского.
- Вот здорово! - обрадовался он. - И Клейста тоже?
- Нет, - сказал я. - Только то, что у меня есть в двух экземплярах.
Перед воротами в ограде из колючей проволоки, через которые нас
окончательно выпускали на свободу, стоял человек с двумя большими корзинами:
одна была полна яблок, в другой лежало несколько кусков мыла.
- Витамины, ребята, за кусок мыла - яблоко! Налетай! - выкрикивал он.
И я почувствовал, что у меня слюнки потекли. Я даже забыл, как выглядят
яблоки; я сунул ему кусок мыла, получил яблоко и тут же откусил, потом
постоял еще немного у ворот и поглядел, как выходят остальные; выкрикивать
про яблоки было уже не к чему: торговля шла безмолвно - он брал из корзины
яблоко, получал взамен кусок мыла и кидал его в пустую корзину, раздавался
глухой, но резкий звук; не все выходящие брали яблоки - не у всех было мыло,
но дело шло так же быстро, как в магазине самообслуживания, и когда я доел
свое яблоко, корзина с мылом оказалась уже до середины заполненной. Все шло
как по маслу, без задержки, без слов, даже самые бережливые и расчетливые
при виде яблока не могли устоять перед соблазном, и мне становилось их
жалко. Родина любовно встречала своих сынов витаминами.
Прошло немало времени, прежде чем мне удалось найти в Бонне телефон; в
конце концов какая-то девушка на почте объяснила мне, что телефоны теперь
остались только у врачей и священников, да и то лишь у тех, которые не были
нацистами.
- Они так ужасно боятся "вервольфов"*, - сказала девушка. - Нет ли у
вас случайно сигаретки?
______________
* [13] "Вервольф" ("Оборотень") - фашистская диверсионная организация,
созданная к концу войны для борьбы с войсками союзников.

Я вынул пачку табака из кармана и спросил:
- Вам скрутить?
Но она сказала, что не надо, - это она и сама умеет. Я глядел, как она
вынула.из кармана пальто папиросную бумагу и быстро и ловко скрутила толстую
сигарету.
- Кому вы хотите позвонить? - спросила она, и я ей ответил:
- Моей жене.
Она рассмеялась и сказала, что я совсем не похож на женатого человека.
Я тоже свернул сигарету и спросил, нельзя ли здесь продать кому-нибудь кусок
мыла. Мне нужны были деньги, деньги на дорогу, а у меня не было ни пфеннига.
- Мыла? - переспросила она. - покажите-ка!
Я вытащил кусок мыла из-под подкладки шинели, она вырвала его у меня из
рук, понюхала и сказала:
- Господи, настоящее "Пальмолив", кусок стоит... стоит... Я дам вам за
него пятьдесят марок.
Я с изумлением взглянул на нее, и она поспешно добавила:
- Да, я знаю, за него можно получить и восемьдесят, но мне это не по
карману.
Я не хотел брать столько денег, но тогда она просто сунула мне бумажку
в карман шинели и выбежала на улицу. Она была, пожалуй, красива какой-то
голодной красотой, которая придает голосам молоденьких девушек особую
звучность.