"Генрих Белль. Когда кончилась война ("Город привычных лиц" #7) " - читать интересную книгу автора

памяти моей остались только руки, руки спекулянтов, которые передавали мыло
слева направо и справа налево и деньги слева направо и снова справа налево.
Мне представилось, что я попал в змеиное гнездо, руки извивались вокруг
меня, проползали по моим плечам, касались головы, передавая товар и деньги
во всех направлениях.

Сопляку удалось снова протиснуться ко мне. Он примостился рядом со мной
в бельгийском грузовике, который ехал на Кевелар, через Кевелар на Крефельд,
в объезд Крефельда, на Нейсе; на полях и в городках было тихо, мы почти не
видели людей, лишь изредка попадалась лошадь или корова, и темное осеннее
небо низко нависло над землей; слева от меня сидел Сопляк, справа -
бельгийский солдат, и мы глядели через борт на шоссе, которое я так хорошо
знал: ведь мы с братом столько раз проезжали здесь на велосипедах. Сопляк
все пытался начать разговор, чтобы оправдаться, а я всякий раз обрывал его,
но он все равно не унимался, из кожи вон лез, лишь бы показаться остроумным.
- Но вот к Нейссу ты уж точно ничего не подберешь, - сказал он. - Что
может прийти человеку в голову по поводу такой дыры, как Нейсе?
- Шоколад фирмы "Новезия"*, - сказал я. - Кислая капуста и Квирин **,
но о фиванском легионе *** ты, верно, никогда не слыхал.
______________
* [9] Новезия - название зимнего лагеря древнеримских легионов,
находившегося на месте города Нейсса.
** [10] Квирин - католический святой, мощи которого находятся в городе
Нейссе.
*** [11] Фиванский легион - один из древнеримских легионов, стоявших в
Новезии.

- Не слыхал, - признался он и снова покраснел. Я спросил бельгийского
часового, правда ли,
что въезд в Кельн закрыт и что город завален трупами.
- Нет, - ответил он, - но вид у него неважный. А ты что, кельнский?
- Да, - сказал я.
- Ну, тогда держись... Мыло у тебя есть!
- Есть.
- Гляди-ка, - сказал он, вынул из кармана пачку табаку, распечатал ее и
ткнул мне в нос светло-желтым, душистым торцом. - Два куска мыла, и она
твоя. Разве не честно?
Я кивнул, полез в карман шинели за мылом, дал ему два куска и спрятал
табак. Он сунул мне в руки свой автомат и рассовал мыло по карманам. Когда я
протянул ему автомат, он вздохнул:
- Видно, нам еще придется потаскать эти проклятые штуки. Для вас все
сложилось не так уж скверно, как вы думаете... Чего ты плачешь?
Я мотнул головой налево: Рейн. Мы ехали в сторону Лорманена. Я заметил,
что Сопляк снова открывает рот, и крикнул:
- Ради бога, помолчи!... Да заткнись же ты наконец!
Должно быть, он хотел меня спросить, что мне приходит на ум при виде
Рейна. К счастью, он всерьез обиделся и молчал, насупившись, до самого
Бонна.
От Кельна действительно осталось несколько домов; я увидел идущий
трамвай, каких-то людей, даже женщин: одна из них нам кивнула; мы свернули с