"Генрих Белль. Нежданные гости ("Город привычных лиц" #13) " - читать интересную книгу автора

живительному теплу, которое после стопки водки разливается в жилах
обремененных заботами людей. Мое единственное утешение - это Белло, наш пес,
беспрестанно зевающий от голода, как и я. А когда у нас еще появляются
нежданные гости - люди с улицы, такие же небритые, как я, или матери с
младенцами, которых потчуют горячим молоком и размоченными сухарями, то я
должен держать себя в руках, чтобы сохранить хладнокровие. Но я стараюсь его
сохранить, потому что, кроме него, у меня, пожалуй, уже ничего не осталось.
Бывают дни, когда от одного вида свежесваренной рассыпчатой картошки у
меня текут слюнки, ибо уже давно - в этом я признаюсь неохотно, краснея от
стыда, - уже давно наша кухня не заслуживает названия домашней. Осажденные
животными и незваными гостями, мы больше не обедаем, а только изредка на
ходу что-то перехватываем.
К счастью, жена моя теперь надолго лишилась возможности приобретать
ненужные вещи, потому что у нас больше нет никаких наличных денег - на мое
жалованье наложен арест, а я сам вынужден, переодетый, чтобы меня, не дай
бог, не узнали, обходить по вечерам дома в дальнем пригороде и предлагать за
полцены лезвия, мыло и пуговицы, ибо наше положение стало просто угрожающим.
Однако мы все же являемся владельцами нескольких центнеров мыла, многих
тысяч лезвий и несметного количества пуговиц самых разнообразных образцов, и
когда я к полуночи возвращаюсь домой и вынимаю из карманов вырученные
деньги, мои дети, мои звери и моя жена глядят на меня горящими от
возбуждения глазами, потому что по дороге домой я всегда покупаю хлеб,
яблоки, сало, кофе, а главное, картошку, которую настойчиво требуют от меня
и дети и звери, и в ночной тиши мы все собираемся за веселой трапезой - меня
окружают умиротворенные звери, умиротворенные дети, жена мне улыбается, мы
нарочно оставляем открытой дверь столовой, чтобы бегемотик не чувствовал
себя одиноко, и из ванной до нас доносится его радостное хрюканье. В эти
минуты моя жена обычно признается, что она спрятала в чулане нежданного
гостя, которого мне решаются показать только, когда мои нервы успокоятся от
еды; и тогда робкие, небритые мужчины, смущенно потирая руки, садятся за наш
стол, а женщины примащиваются на скамейке между нашими детьми и отпаивают
своих орущих младенцев теплым молоком. Так я ближе узнал зверей, с которыми
прежде мало сталкивался: чаек, лисичек, свиней, а как-то раз застал у себя
дома маленького верблюжонка.
- Ну разве он не душка? - спросила меня жена, и мне поневоле пришлось
подтвердить, что он душка, хотя я с тревогой глядел на это странное животное
цвета домашних туфель, которое неутомимо чавкало, не сводя с нас своих
шиферно-серых глаз. К счастью, верблюд гостил у нас всего неделю, а мои
торговые дела шли хорошо: я уже успел себя зарекомендовать качеством товара
и неслыханно низкими ценами, время от времени мне даже удавалось сбывать
шнурки и щетки, хотя на них обычно нет спроса. Для нас наступил период
некоторого просперити, вернее, так это выглядело, и моя жена, игнорируя
основы экономики, стала часто повторять фразу, которая вселяла в меня
тревогу: "Мы на подъеме". А я ведь видел, как тают наши запасы мыла, как
неумолимо уменьшаются горы лезвий и даже щеток и штопки становится все
меньше и меньше.
И вот в то время, когда я уже был готов снова пасть духом, однажды
вечером мы все мирно сидели за столом, как вдруг наш дом сотрясся от толчка,
по силе подобного среднему землетрясению: картины на стенах заплясали, стол
накренился, и круг кровяной колбасы скатился с тарелки. Я было вскочил,