"Генрих Белль. История одного солдатского мешка " - читать интересную книгу автора

военных материалах, что он даже руки потер от удовольствия. Вместе с сыном
он тщательно обследовал все наличные запасы и в итоге насчитал 27 армейских
пистолетов, 58 котелков, свыше 100 плащ-палаток, 35 ранцев, 18 солдатских
мешков и 28 пар ботинок - все это образцов различных европейских армий. За
все чохом Банолло получил чек на 18 фунтов стерлингов и 20 пенсов,
выписанный на один из солиднейших лондонских банков. Банолло нажил на этой
сделке, грубо говоря, 500 процентов. Юный отпрыск Банолло больше всего
обрадовался ликвидации ботинок, для него это было прямо-таки неописуемым
облегчением, так как в его обязанности входило разминать эту обувь,
смазывать ее - словом, радеть об ее сохранности. О том, как тяжела эта
задача, может судить каждый, кому хоть когда-нибудь приходилось заботиться о
своей собственной паре обуви.
Фирма "Хандсапперс лимитед" в свою очередь сбыла весь хлам, который ей
продал Банолло, с надбавкой в восемьсот пятьдесят процентов (таков был
обычный процент ее прибылей), правительству одной из южноамериканских стран,
которое всего за несколько недель до этого неожиданно спохватилось, что
соседнее государство угрожает ему, и решило предупредить возможность
нападения. Что же касается солдатского мешка рядового Стобского,
совершившего переезд в Южную Америку в чреве дрянного парохода (фирма
"Хандсапперс" пользовалась только дрянными пароходами), то он попал в руки
некоего немца-наемника по имени Райнхольд фон Адамс, который за мзду в сорок
пять песет согласился считать дело южноамериканской страны своим делом. Не
успел еще фон Адамс пропить и двенадцати из сорока пяти песет, как от него
всерьез потребовали выполнить взятые на себя обязательства, и он с кличем
"Победа и кошелек!" выступил под командой генерала Лаланго к границам
соседнего государства. Но немного спустя пуля прострелила фон Адамсу голову,
и мешок Стобского попал в руки опять-таки немца, Вильгельма Хабке, который
всего за каких-нибудь тридцать пять песет согласился дело соседнего
южноамериканского государства считать своим делом. Хабке присвоил солдатский
мешок Стобского, найденные в мешке краюху хлеба, пол-луковицы и провонявшие
луком бумажные денежные знаки - не израсходованные покойным Адамсом тридцать
три песеты. Не слишком обремененный этическими и эстетическими
предрассудками, он ко всему этому присоединил собственные сбережения и, как
только его произвели в капралы победоносной национальной армии, потребовал
аванса еще в тридцать песет. Рассмотрев как следует мешок, он обнаружил
отпечатанный на нем черной штемпельной краской шифр "VII(2)II" и вспомнил
своего дядю Иоахима Хабке, который служил в том же полку и пал смертью
храбрых. Тут Вильгельмом овладела сильная тоска по родине. Он подал в
отставку, получил в подарок портрет генерала Гублянеса и окольными путями
добрался до Берлина; переезжая на трамвае с вокзала в Шпандау, он не
подозревал, разумеется, что едет мимо тех самых цейхгаузов, где мешок,
принадлежавший некогда Стобскому, пролежал в 1914 году целую неделю, пока не
был отправлен в Бромберг.
Вильгельм Хабке был с распростертыми объятиями встречен родителями; он
вернулся к своей исконной профессии экспедитора, но вскоре оказалось, что он
склонен к политическим заблуждениям. В 1929 году он вступил в партию,
присвоившую себе грязно-коричневую форму, снял со стены солдатский мешок,
который повесил было над кроватью рядом с портретом генерала Гублянеса, и
нашел мешку практическое применение: отправляясь по воскресеньям на учебное
поле, он надевал его через плечо в дополнение к своей грязно-коричневой