"Генрих Белль. Не только под Рождество" - читать интересную книгу автора

сказано, - он не пользовался авторитетом, и родня не прислушивалась к его
словам.
Теперь же события настолько развернулись, что мы решительно не
представляем себе, как приостановить их ход.
Франц уже давно стал известным боксером, но похвалы, которые теперь
расточает ему вся семья, он отвергает с тем же равнодушием, с каким прежде
отвергал всякую критику.
Брат мой, кузен Иоганн, - человек, за порядочность которого я поручусь
головой, этот преуспевающий адвокат и любимый сын нашего дяди, якобы
сблизился с коммунистами - слух, которому я долго отказывался верить. Моя
кузина Люси, до этого времени вполне нормальная женщина, если верить
слухам, каждую ночь в сопровождении своего безответного мужа посещает
подозрительные заведения и предается там танцам, для определения которых я
не могу подобрать более подходящего слова, чем экзистенциалистские,
наконец, сам дядя Франц, добродушнейший человек, заявил, будто он устал
жить, и это он, прославившийся в нашей семье как образец жизнелюбия, как
пример того, что принято называть "купец и христианин".
Растет гора всевозможных счетов, приглашаются психиатры и
психоаналитики. И лишь моя тетя Милла, из-за которой началась вся эта
кутерьма, чувствует себя превосходно, она улыбается, она весела и
довольна, как была почти всю свою жизнь. Ее бодрость и свежесть
мало-помалу начинают нас раздражать, хотя было время, когда мы очень
беспокоились о ее здоровье. Дело в том, что в ее жизни произошел кризис,
чреватый самыми тяжелыми последствиями. Вот об этом-то я и хочу рассказать
подробнее.



2

Конечно, задним числом нетрудно обнаружить очаг роковых событий, и, как
ни странно, лишь теперь, когда я трезво смотрю на вещи, все происходившее
за последние два года у наших родственников кажется мне ни на что не
похожим.
Нам бы надо раньше догадаться, что здесь что-то не так. Действительно
здесь что-то не так, и если даже когда-то было так - в чем я очень
сомневаюсь, - все равно сейчас здесь творятся вещи, которые наполняют меня
ужасом.
Тетя Милла славилась в семье своим пристрастием к украшению
рождественской елки - безобидная, хотя и характерная слабость, которая
очень распространена в нашем отечестве. Над ее слабостью все посмеивались,
а сопротивление Франца, которое он с ранних лет оказывал этой "возне",
всегда было предметом живейшего возмущения, ибо Франц и сам по себе был
явлением отрицательным. Он отказывался украшать елку. До поры до времени
все это сходило гладко. Тетка уже привыкла к тому, что Франц уклоняется от
всяких приготовлений в период рождественского поста, уклоняется от участия
в самом празднике и приходит лишь тогда, когда пора садиться за стол. Об
этом просто перестали говорить.
Рискуя вызвать всеобщее негодование, я должен напомнить об одном факте,
в защиту которого я могу только сказать, что это факт. С 1939-го по 1945