"Генрих Белль. Самовольная отлучка (Авт.сб. "Самовольная отлучка")" - читать интересную книгу автора

десятилетнему мальчугану и двенадцатилетней девчушке, она, напротив,
"прививает упрямство и строптивость" (слова, взятые в кавычки, являются
цитатами из ее речей).
Для тещи я по-прежнему "славный мальчик, с которым моя Гильда была так
счастлива, а с моим Ангелом он много месяцев (на самом деле всего
четырнадцать дней) чистил нужники" (во имя исторической правды я снова
вынужден употребить сие грубое слово). Оба эти обстоятельства она не
забыла, равно как и тот факт, что я снабжал ее кофе "и в военные и и
мирные годы". Другие мои заслуги, чисто практические, она всегда
перечисляет под конец, что, пожалуй, говорит в ее пользу. А в общем и
целом старуха считает меня "наивным дурачком", хотя бы по той причине, что
"он, как идиот, разрешил в себя стрелять настоящими пулями и даже
допустил, чтобы в него попали".
Здесь она не признает никаких резонов. Теща уверяет, что, ежели
"человек интеллигентный не имел ничего общего с тем делом ни фактически,
ни формально (под "тем делом" она в данном случае подразумевает нацистский
режим), он должен был как-то ловчить". Наверное, она права; когда я
начинаю с ней спорить и напоминаю, как погиб Ангел, теща говорит: "Ты
прекрасно знаешь, что Ангел был не слишком интеллигентный, а может,
наоборот, слишком интеллигентный"; и тут она права. Сам не пойму, как я
разрешил в себя стрелять настоящими пулями и даже допустил, чтобы в меня
попали. Ведь я был освобожден от стрельбы; почему же я находился там, где
стреляли, сам не сделав ни одного выстрела? В моем сознании и на моей
совести это темное пятно. Наверное, мне просто надоел Шопен, а может, я
устал от Запада и стремился душою на Восток; не знаю точно, что со мной
было, не знаю, что заставило меня пренебречь медицинской справкой,
выданной главным офтальмологом армейской группы "Запад". Гильдегард писала
тогда, что она меня понимает, но сам я себя не понимал... Теща вполне
права, характеризуя мою тогдашнюю позицию словами "вел себя как идиот".
Все это так запутано и темно, что разрешаю каждому, кто пожелает, обмакнув
кусок ваты в черную тушь, посадить здоровую кляксу в том месте альбома
"Раскрась сам", где должно обретаться мое сознание. Как бы то ни было, я с
самого начала распрощался с мыслью о дезертирстве: у меня не было желания
менять мою тогдашнюю тюрьму на какую-либо другую.
- Ну, а что играют на рояле русские? - спросила меня теща, когда я
приехал на побывку.
Не покривив душою, я сказал, что всего три раза слышал игру русских на
рояле и что каждый раз это был Бетховен.
- Хорошо, - сказала она, - очень хорошо.


Здесь, в самой середине нашей идиллии, мне хочется, хоть и с некоторым
опозданием, выполнить свой долг; на одной или двух страницах воздвигнуть
часовню, чтобы увековечить память погибших героев этой повести.
1. Гильдегард Шмельдер, урожденная Бехтольд, родилась 6 января 1920
года, умерла 31 мая 1942 года во время воздушного налета на Кельн,
недалеко от Хлодвигплатц. Ее бренные останки так и не были найдены.
2. Энгельберт Бехтольд, прозванный Ангелом, родился 15 сентября 1917
года, убит 30 декабря 1939 года между Форбахом и Сент-Авольдом французским
часовым, который, как видно, решил, что Ангел хочет напасть на французский