"Генрих Белль. Самовольная отлучка (Авт.сб. "Самовольная отлучка")" - читать интересную книгу автора

использует их на манер картинки из детского альбома, чтобы украсить мою
небольшую повесть, которая является не чем иным, как возведенной, но еще
не отделанной часовней; на голых стенах этой часовни он может изобразить
все, что ему угодно: фреску, сграффито или мозаику.
Передний и задний планы я оставляю совершенно пустыми: тут есть место
для предостерегающе поднятых пальцев, заломленных от возмущения или от
отчаяния рук, для укоризненно покачивающихся голов, для губ, поджатых со
старческой мудростью и строгостью, для нахмуренных лбов, для зажатых
носов, для лопнувших воротничков (воротнички могут быть с галстуками и без
оных, их заменяют также брыжи духовных лиц и т.д.), здесь же разрешается
трястись в припадке виттовой пляски, демонстрировать пену на губах, а то и
бросаться печеночными и почечными камнями, которые появились по моей вине.
Подобно прижимистому дядюшке или скуповатой тетушке, я предполагаю, что у
читателя уже есть коробка красок или набор цветных карандашей. А тот, у
кого под руками окажется всего лишь черный карандаш, чернильница или тушь
на донышке пузырька, пусть испробует свои силы в монохромной живописи.
Если же кто-нибудь останется недоволен тем, что в повести нет второго,
третьего и четвертого планов, я могу предложить ему взамен разные
исторические пласты: пыль веков, которую каждый получает совершенно
задаром, и хлам истории, который стоит и того меньше. Разрешаю также
удлинить на картинке мои ноги или же сунуть мне в руку археологическую
лопатку, тогда я сумею извлечь на свет божий что-нибудь забавное:
например, браслетку Агриппины, которую сия матрона, напившись, потеряла в
драке с пьяными матросами римско-рейнского флота как раз в том месте, где
стоял (и вновь стоит) мой отчий дом, а не то башмак святой Урсулы или даже
пуговицу от пальто генерала де Голля, вырванную с мясом восторженной
толпой, а потом проникшую сквозь каналы новейшего происхождения в более
интересные исторические пласты. Лично я уже раскопал кое-что стоящее: к
примеру, рукоятку меча Германика - он обронил ее в ту минуту, когда с
излишней горячностью, пожалуй, даже нервно (чтобы не сказать - истерично),
схватился за ножны, дабы показать ропщущей толпе римско-германских
мятежников меч, который так часто вел их к победам; и еще отлично
сохранившуюся белокурую истинно германскую прядь волос - без малейшего
труда я установил, что в свое время она украшала голову Тумелика;
кое-какие вещицы я вообще не называю, чтобы не возбуждать у туристов
зависти и охотничье-археологических инстинктов.
Но больше мы уже не отклонимся от темы ни назад, ни в сторону, а прямым
путем двинемся к цели, наконец-то подойдем к чему-то реальному, а именно к
Кельну. Гигантское наследие, грандиозный исторический багаж (грандиозный
во всяком случае, если исходить из его объема). Однако прежде чем
завязнуть в тине истории, скажем то, что говорят матросы: "Корабль к бою!"
Стоит мне только упомянуть, что Калигула именно здесь нарочно провоцировал
стычки с врагами - тенктерами и сикамбрами, - чтобы упрочить свою раздутую
и дутую славу, как мы уже пускаемся в дальнее плавание без всякой надежды
достичь берегов. А если бы я захотел проникнуть в пласт Калигулы -
четвертый снизу, мне пришлось бы полностью снять позднейшие напластования,
примерно двенадцать по счету, и тут я обнаружил бы, что даже самый верхний
слой совершенно забит исторической дребеденью: кусками цемента, обломками
мебели, человеческими скелетами, солдатскими касками, коробками от
противогазов и пряжками от солдатских ремней - и что все это только слегка