"Александр Климов, Игорь Белогруд. Звёздный зоопарк. ("Юный техник")" - читать интересную книгу автора

крысы с планеты Гефест? Но появление лишней особы...
Для верности я сверился в журнале передачи дежурств. Сорок восемь! Не мог
же кто-то пронести каракатицу под халатом и выпустить ее в вольеру ради
шутки?
Я позвонил на пункт приема, где мне с иронией сказали, что с Бромба уже
три месяца ничего не поступало.
Родиться сорок девятая четырехножка за то время, что я сочинял стихи,
определенно не могла. Каракатицы несут салатовые граненые яички, которые
высиживают никак не меньше шести месяцев. Я пробрался в вольеру и стал
пристально изучать своих питомцев. Вдруг к Машке подскочила маленькая
блестящая каракатица, приложила щупальце к ее голове и тут же умчалась в
заросли вьюнка.
И тут случилось неожиданное. Машка замерла, неуверенно повела глазками и,
завалившись на бок, пошла по какой-то странной кривой. Я вскрикнул,
бросился вперед, но было уже поздно: каракатица налетела на оголенные
провода и, обмякнув, повалилась на пол. Машка была мертва. Ее глазки
затянуло белой мутью, а антеннки обвисли, вытянувшись желтыми ниточками.
Каракатицы никогда и близко не подходили к проводам под напряжением. Они
улавливали даже очень слабое электромагнитное поле и болезненно
реагировали на его повышение.
Я был в панике: сначала неизвестно откуда появляется лишнее животное, а
затем совершенно противоестественным образом, погибает милая,
сообразительная Машка. Видимо, только моим возбужденным состоянием и можно
объяснить то, что я отважился позвонить самому директору зоопарка.
Трубка прохрипела что-то неразборчивое, и послышались гудки
отбоя.
Надо отметить, что директора Ганса Пфаффа на станции побаивались. Он был
строг, педантичен и сух. Казалось, его взгляд проникает в глубины сознания
и, не обнаружив там ничего интересного, устремляется в заоконные пейзажи.
Через несколько минут дверь отделения распахнулась и в комнату въехали на
маленьких электромобильчиках тощий Ганс Пфафф со своим оруженосцем
завхозом Аполлинарием Кышмарским.
Пфафф выстрелил в меня лазерным взглядом, а Кышмарский оглядел отсек с
явной подозрительностью.
Я выскочил из-за стола и принялся сбивчиво докладывать о таинственном
происшествии, имевшем место в моем владении. Глаза директора бегали из
стороны в сторону, и я догадался, что он пересчитывает каракатиц. Наконец
я закончил рассказ, и в комнате повисла напряженная тишина.
Директор кашлянул и скрипуче проговорил:
- Объявляю вам выговор за гибель животного. И за неумение
считать хотя бы до пятидесяти.
Автомобильчики развернулись и, бибикая, выехали в коридор. Завхоз
Аполлинарий на минутку обернулся и выразительно постучал себя пальцем по
виску. Потом машины растворились в полумраке тоннеля.
Я был сбит с толку и лишь спустя некоторое время догадался
заново пересчитать каракатиц.
Их было снова сорок восемь!
Все оставалось по-прежнему: Машка лежала у оголенных проводов, остальные
четырехножки резвились в зарослях вьюнка, но всех теперь их было столько,
сколько и положено,- сорок восемь! Мне сразу стала понятна реакция Пфаффа