"Михаил Белиловский. Поведай сыну своему" - читать интересную книгу автора

Мучнику, что он, Мендл, чего-нибудь да стоит!
Втроем они вышли в институтский парк, ограждающий длинный ряд учебных
корпусов от уличного шума и суеты, и спустились по широкой аллее вниз к
трамвайной остановке.
Мендл из деликатности, щадя своих товарищей, старался больше не
говорить о том, что только что с ним произошло. Внешне он никак не выдавал
своих чувств.
Но что творилось в его душе!?
Вспыхнувшая у доски объявлений заря успеха разгоралась все ярче и ярче,
рождая все новые и новые мечты, фантазии, устремления. Будущее теперь у его
ног! Какие могут быть впереди неразрешимые проблемы?
"Химический факультет? - задавал себе Мендл вопрос и тут же находил
ответ на него. - Первый-то курс - общеобразовательный, и в течение года
можно попытаться перейти на другой факультет."
В ожидании трамвая было выше его сил не повернуться лицом к старинному
парку, протянувшемуся на целых три трамвайных остановки, к центральному
входу института, который виден был далеко в конце ведущей вверх аллеи
высоких тополей. Все это теперь его обитель, гарант его завтрашних
восхождений!
Подумать только, совсем недавно он приехал из маленького, мало кому
известного местечка сдавать экзамены в институт и тут же столкнулся с
самоуверенными городскими всезнайками, прекрасно знающими порядки в
институте, в котором они побывали уже не раз, и, конечно, в родном для них
городе. И невольно пришлось призадуматься, а не правы ли мать и Мучник?
Слабая, но надежда, появилась только после первого, самого трудного экзамена
по математике, когда он понял, что с городскими тягаться вполне возможно, -
немало из них были отсеяно после этого экзамена, а он вместе с Наумом и
Ульяной остался.
В первое время город казался ему совершенно чужим, неуютным. Проезжая
на трамвае по Брест-Литовскому шоссе, на участке между институтом и
центральным районом, он смотрел через окно на одноэтажные, убогие,
неопрятные домики и удивлялся восторгам дяди Арона по поводу
красавца-города.
"В Ружине дома выглядят куда лучше", - думал он.
А вот сегодня, в победный для него день, он этого не замечал. И когда
трамвай стал подниматься к Ботаническому саду, Бульвар Шевченко казался ему
необыкновенно красивым и праздничным.
При выходе из трамвая быстрый Наум соскочил первым и весьма галантно
подал левую руку Ульяне, которая засияла от неожиданности и стала, видимо,
умышлено неторопливо перебирать своими ножками каждую ступеньку, чтобы
как-то продлить первую, может быть, в ее девичьей жизни такую счастливую
минуту.
- А вот и наш ресторан, - Наум показал на один из подъездов красивого
светло-серого шестиэтажного дома с высокими фигурными окнами.
- Ребята, - закричал Мендл, пробудившись от своих светлых мыслей,
которые поглотили его целиком, - так это же дом, где я остановился, в
котором живет мой дядя Арон! Как это я сразу не сообразил - на углу
Крещатика и Бульвара Шевченко... Пошли ко мне! Четвертый этаж... Надо же!
Наум остановился и подчеркнуто снисходительно повел свой разговор с
Ульяной.