"Михаил Белиловский. Поведай сыну своему" - читать интересную книгу автора

Возбужденные неожиданной, забавной встречей, Мендл с Ульяной решили
погулять в Пушкинском парке.
Они выбрали скамейку напротив большой круглой клумбы, покрытой
разноцветным ковром ранних весенних цветов.
Парк в это время дня был полупустым - в основном старики, бабушки со
своими внуками.
Весенняя погода, как всегда, неустойчива. После солнечной утренней
погоды, начиная с середины дня, небо стало затягиваться пеленой темно-серых
облаков и, похоже, предвещало дождь. Порывы прохладного ветра раскачивали
начавшие распускаться каштановые деревья. Плавающие на воде птицы, одна за
другой, покидали пруд, чтобы укрыться в зарослях от холодного ветра. Только
гордый лебедь продолжал спокойно плавать вдоль берега, как бы подчеркивая
этим свое превосходство.
Черные длинные радиорепродукторы на столбах голосом Левитана вещали
тяжелые новости о том, что немецкие войска оккупировали Голландию и Бельгию
и создали непосредственную опасность для Франции.
- Ну, рассказывай, что ты здесь делаешь, в Киеве?
- Я, Мендл, вот уже больше месяца как работаю на авиационном заводе,
нормировщицей в цеху. Дядя мой работает там инженером. Он меня и устроил. А
живу я пока у них. Весь год напролет еще в Ружине готовилась - летом опять
буду пробовать поступить в институт.
- Что ж ты раньше не появлялась?
Прошла минута, две, а ответа не было. Мендл посмотрел на Ульяну. Она
сидела прямо, скованная, замкнутая, как будто ее подменили. Глаза широко
открыты, неподвижный задумчивый взгляд и две дрожащих слезинки на длинных
нижних ресницах. Так плачет в груди сердце, беззвучно обливаясь кровью,
когда горе безутешно.
- Ты что это вдруг? Что-нибудь случилось дома, в Ружине? Говори и
перестань плакать!
- Не могу, Мендл, - сказала она, оставаясь в том же положении. - Мне
страшно тебе сказать. Я уже две недели, как знаю эту новость и не нахожу в
себе силы сказать тебе об этом. Поэтому и оттягивала встречу с тобой.
Потеряв терпение, Мендл встряхнул ее за плечи.
- Что-нибудь с мамой, Люсей, Голдой? Говори же! Твои-то в порядке?
- Нет, нет, Мен, не то! Они живы, здоровы.
- Так что же, наконец!?
- Наум, Наум... - Ульяна заплакала навзрыд и трудно было разобрать, что
она говорит. - Родители получили... Геройски погиб... за родину... в
Финляндии... Наум Солодарь...
Руки Менделя безвольно, медленно стали сползать с Ульяниных плеч. Он
смотрел куда-то мимо нее в бесконечность.
Может быть, там, за пределами планеты Земля, на которой они живут,
можно найти ответ на вопрос: зачем, для чего и кому это нужно было?
Внезапно налетевший вихрь спиралью подхватил оставшиеся с прошлого года
сухие листья и погнал их вдоль аллеи к скамейке, к их ногам. А из длинных
черных репродукторов раздавалась всем известная в этой стране и даже за ее
пределами песня.

Расцветали яблони и груши,