"Михаил Белиловский. Поведай сыну своему" - читать интересную книгу автора Поплыли туманы над рекой
Выходила на берег Катюша, На высокий, на берег крутой... Порывы ветра временами уносили в сторону мелодию песни и она то пропадала, то опять возвращалась. ...от Катюши передай привет, ...Пусть он землю бережет родную, А любовь Катюша сбережет. Эй, друг любезный, мы живем только раз Шкасы, шкасы - они кругом - на полу, на стеллажах, на верстаках. Зачем так много? Нужно ли такое количество? В течение дня непрерывным потоком подают алюминиевые заготовки и кладут на рабочие места. Там их склепывают специальным пневматическим инструментом. Цех длинный и много верстаков. С полсотни пневмомолотков создают такой шум от постоянного переключения воздушной струи и такой пулеметный треск при склепывании, что приходится держать рот открытым, чтобы сохранить ушные перепонки. Рабочих такого цеха называют глухарями. И, в самом деле, проработав в этом цеху лет пять, в значительной степени теряешь слух. "Сколько, интересно, шкас на каждом бомбардировщике? - думал про себя Мендл, крепко сжимая в руках один из них. - Ну, пусть двадцать. Нет, возьмем бомбе. А сколько их в день сходит с одного нашего верстака?" Много раз Мендл пытался подсчитать, сколько же бомб несет на себе самолет и сколько самолетов нужно иметь, чтобы использовать такое огромное количество шкас, и каждый раз он от усталости терял нить и так и не смог, даже примерно, оценить эту устрашающую силу. Она казалась ему огромной. Конечно же, после всего того, что он видел на заводе, не могло быть никаких сомнений в непобедимости Красной Армии. И он верил каждому слову, сказанному по этому поводу по радио, на митингах и написанному в газетах. Вот только - Финляндия... Наум... Как это могло случиться? Чего-чего, а у Менделя было масса времени, чтобы размышлять, думать, вспоминать. Восемь часов на ногах. Почти неподвижно, на одном месте удерживать руками дрожащий, дребезжащий очередной длинный шкас, зажатый внизу в тисках, пока мастер склепывает его. Потом разжать тиски и закрепить его в другом положении. Порой ему казалось, что он обречен на пытку оставаться неподвижным в раскалывающем мозги окружающем треске подобно связанному по рукам и ногам легендарному бунтарю Пугачеву, которому, после его поимки, методично спускали на лоб по одной капле воды. Придя после завода в институт, он часто засыпал на лекции от усталости. Поэтому он старался занимать место где-нибудь подальше от кафедры, чтобы не быть замеченным. Постояв так с месяц у станка, Мендл попросил своего мастера: - Дядя, Савва, пожалуйста, дайте поработать с молотком. Но дядя Савва был неумолим. - Эге, друг! Тебе еще трубить и трубить в учениках. Ты думаешь - |
|
|