"Владимир Николаевич Беликов. Война: Впечатления деревенского подростка " - читать интересную книгу автора

вздохнуть. Даже температура поднялась. Лежу на печке. А на селе событие -
хоронят Луку Егоровича, бывшего завмага. Застрелили его на берегу реки - по
партизанским делам пробирался из лесу в деревню. Надо бы сбегать посмотреть,
а я вот лежу тут... Кстати, из хаты Макаровых нас выселили, теперь мы живем
в доме Фроси-доярки. Она тоже в партизанах, а дом стоит пустой...
Все проходит, и нарывы тоже. Прорвался, засох, и вот я уже бегаю с
ребятами по улице. Дело к вечеру, идет машина - крытый фургон. В кузове
солдаты. Машина останавливается, из кабины высовывается фельдфебель,
подзывает ребят, что-то спрашивает. Те пожимают плечами, разводят руками,
мол, "нихт ферштейн". Показывают на меня, зная, что я по-немецки малость
кумекаю. [544]
Подхожу. Вопрос: "Заге, во ист айн вег нах Радутино?" Ну, для меня
это - семечки. Дорога в Радутино? Объясняю, но, видимо, не очень доходчиво.
Говорит: садись в кабину, поедешь с нами, будешь дорогу показывать... Вот
тебе и язык - выучил на свою голову. Пытаюсь отнекиваться, но немец грозно
сдвигает брови и расстегивает кобуру. Ну, лезу в кабину, а ребят прошу
рассказать маме о моей горькой судьбе.
Поехали. Сижу между двумя немцами как на раскаленных углях. Вот уж
влип! Во-первых, уже смеркается - как я буду потом домой добираться?
Во-вторых, из разговоров немцев понял, что они едут забрать арестованных
партизан, а я тут вроде им помогаю... Ну, стал ерзать, хныкать, мол, как я
назад доберусь? Что, мол, от мамы мне влетит... Что ночью патруль меня
подстрелит...
Посовещались, остановились. Ну, ладно, показывай, куда нам ехать
дальше, объясни и вали себе домой. Я на радостях вместо Радутина направил их
в сторону Комягина. Да еще объяснил, что деревню надо объехать полевой
дорогой, так как в деревне мост разломан... В общем, тоже - Иван Сусанин
нашелся... Оторвав картонку от пачки сигарет, фельдфебель накорябал на ней
что-то "для патруля", где я смог только разобрать, что являюсь "унзер
вэгфюрер", значит, "проводник".
Рванул домой на четвертой скорости. Благо хоть увезли не очень далеко,
километра за три. Мама стала было ругаться, но я ей объяснил всю сложность
ситуации. Когда стало ясно, что "дело пахнет керосином", попросил, если
вдруг явятся за мной, сказать, что меня дома нет или что я очень занят, мне
некогда. "Болтун ты, - говорит мама, - давай, спи!.." (А сама всю ночь не
спала.)
Потом у нас некоторое время стояли "добрые немцы", которые оказались
словаками. Были и венгры - их называли мадьярами. Переночевав в деревне, они
двинулись в лес; говорят, что попали там в партизанскую засаду, живым никто
не ушел.
Потом были кавказцы: в немецкой форме, только на рукавах полосатая
табличка (цвета национального флага) и [545] надпись немецкими буквами:
"Азербайджан". У нас в хате стоял фельдшер. Подкатывал на велосипеде,
оставлял его у крыльца. Я осторожно брал его за рога, становился на педаль и
пробовал скатиться с невысокого пригорка к дороге. Уловил одно, что, куда он
пытается упасть, в ту сторону и надо поворачивать руль. Постепенно
наловчился, разгонялся и катил, стоя на педали. Потом стал засовывать в раму
левую ногу, крутить педали и так, в искривленном положении, прокатываться по
улице.
По вечерам к нашему постояльцу приходил приятель. Спросив разрешения,