"Владимир Николаевич Беликов. Война: Впечатления деревенского подростка " - читать интересную книгу автораврача сразу. Мне было видно, как бросали в ведро сизые обрезки кишок.
Возились, вспотели, а все равно пришлось его со стола выносить во двор, на солому... Да, входят к нам в одну дверь, с улицы, а выходят в разные: живые - опять на улицу, мертвые - во двор... * * * Наконец, с печи меня "выписали". Стал выходить на улицу. Без кепки холодно; спасибо, медсестры подарили старенькую пилотку, со звездочкой. Я счастлив неимоверно. Ребята страшно завидуют... А на соседней улице играют свадьбу. Это бывший партизан, гармонист Захар Силин, вернувшись из лесу и оказавшись [569] без семьи (мать и сестру угнали в концлагерь), спешит ею обзавестись. В хате полно народу, в основном военные. Шум и гам. Дым столбом, пришлось открыть окно, в которое заглядывают ребятишки. Подвыпившие солдаты нестройно поют: ...В кармане маленьком моем есть карточка твоя, Так, значит, мы всегда вдвоем, моя любимая! Кончается песня - тут же под Захарову гармонь взрывается частушка: Ах, и что это за жизнь: хоть на печку не ложись - Кошка место захватила, не скажи на кошку "брысь"! Захар в ударе, играет виртуозно, с коленцами и переборами. Неистребимый дед Каток притоптывает во хмелю единственной ногой, утирает слезу умиления, восхищаясь Захаровой игрою: "Ну, наяривает! Ах, сукин сын!" * * * Прихожу домой, мама говорит: "Иди, попрощайся со своим Цыганковым. Во дворе лежит. Гангрена. И не простая, а газовая..." Прохожу во двор. На соломе - три покойника. Он с краю. Присел я, глажу холодный лоб, волосы, капаю слезами ему на лицо. Жалко, как родного человека... Сзади слышится шорох. Оборачиваюсь - Босяк! Осторожно тянется, обнюхивает мертвые ноги. Тощий, грязный. Кинулся на меня - я сел на землю. А он прыгает, лижет в нос, в глаза. Радость-то какая, господи! Милый ты мой! Где ж тебя носило две недели? И как дорогу нашел домой?.. * * * |
|
|