"Владимир Николаевич Беликов. Война: Впечатления деревенского подростка " - читать интересную книгу автора

нанесенные войной, еще не выплаканы все слезы, не перекипела горечь
покалеченных душ.
Ворвавшись стремительно и бесповоротно, война перекроила на свой лад
каждую человеческую судьбу, заставив людей раскрываться, часто с неожиданной
стороны; обострила мысли и чувства. За четыре года она спрессовала столько
событий и эмоций, что иному человеку хватило бы на всю жизнь...


* * *

Ну, а мы улучшили свои жилищные условия: переселились в избу Зюковых,
ближе к оврагу. Сам Зюков ушел в армию, жена его с ребенком уехала к матери
куда-то в другое [476] село. Изба старая, приземистая, зато мы тут сами себе
хозяева.
В деревне организуют истребительный отряд из ребят, которых еще не
взяли в армию, и поменьше. Задача ястребков: ловить диверсантов, шпионов,
сигнальщиков. Потому что действительно по ночам из-за реки иногда взлетает
ракета, указывая на наш мост пролетающим немецким самолетам.
Говорили, что у Острой Луки задержали деда, на деревянной ноге,
слепого, с девочкой-поводырем. "Тряхнули" деда, а у него в котомке чуть ли
не миллион денег, яд в порошках, а в деревянной ноге - рация. И не слепой он
вовсе, и не дед...


* * *

В деревне остановилась какая-то воинская часть. Красноармейцы с
удовольствием помогают по хозяйству, ухаживают за местными девчатами. А к
нам по вечерам стали заходить трое командиров: капитан Книга, старший
лейтенант Захаров и лейтенант Бондаренко. Мама ставила на стол самовар,
чашки, сахар. Кто-либо из гостей высыпал на стол печенье или конфеты...
Сейчас это может показаться странным, но водки на столе не было.
Булькал кипяток из крана, звякали чашки, хрустел сахар, шел
неторопливый разговор. Капитан рассказывал про свою "Донеччину", про семью,
которая там осталась, а если приходили с гитарой - негромко и душевно пел
"Спят курганы темные", "Плыви, моя гондола" или "Василечки, василечки,
голубые васильки"...
Захаров больше молчал, а Ваня Бондаренко все смущался и как-то умильно
поглядывал на мою сестру. Зоя незаметно выходила в темные сени, а через
некоторое время туда же нырял и лейтенант. И если прислушаться, то можно
было услышать за дверью вдруг разговорившегося парня и приглушенный Зоин
смех.
Ах, Ваня-Ванюша! Знал ли ты, что Зоя потом и во сне произносила твое
имя и что самой дорогой на свете бумажкой для нее была маленькая твоя
фотокарточка? А где сейчас вы, капитан Книга? Если вы живы - знайте, что мы
потом [477] долго с большой теплотой вспоминали вас; а песня про курганы
темные всю жизнь возвращает меня в 1941 год, за наш гнилевский стол, к тем
трем командирам.
Кстати, в те времена наша армия называлась Красной Армией. "Солдат" и
"офицеров" у нас не было, так как эти названия вызывали неприятные