"Владимир Николаевич Беликов. Война: Впечатления деревенского подростка " - читать интересную книгу авторак деревне. И как будто ничего не случилось, и солнце светило по-прежнему,
только по реке плыли бревна от разбитого моста. * * * Постепенно мы привыкли и к бомбежкам, так как знали, что бомбят вообще-то мосты, а не деревню. Хотя отдельные бомбы попадали и по сельской окраине, убивая неповинных людей. А мосты быстро восстанавливали; военные на повозках, реже на грузовиках, а чаще пешком редкими [479] цепочками тянулись к лесу. Если замечали, что пролетающие мимо самолеты вдруг разворачиваются в нашу сторону, военные бежали кто куда, а мы исправно ссыпались в погреб и сидели там, слушая и считая взрывы... Однажды в погреб скатилась мама, задыхающаяся, успевшая убежать с реки, где полоскала белье. Говорит, чуть не померла по дороге, бегом с тяжелой корзиной поднимаясь в гору. А когда мы вылезли из погреба и подобрали корзину с бельем, которую мама оставила на улице, оказалось, что у нее пробит бок, и в мокром белье застрял еще теплый осколок, величиной со спичечный коробок. Да, вот если б не было корзины и белья, сидел бы он в мамином теле! * * * В окошко я увидел, что к нашей хате идет какой-то военный с вещмешком Шура, папин брат, бывший трубчевский прокурор! Выбегаем навстречу. Небритый, грязный, усталый родной человек. Оказывается, их часть стоит где-то в лесу, километрах в двенадцати от Гнилева, и товарищи-командиры отпустили его за провиантом, собрав деньги, у кого сколько было. Мама спросила: - Может, голову помоешь, побреешься, отдохнешь? - Что ты, Шура, у меня мало времени. И уморился сильно. Три ночи без сна, неделю не разуваясь. Мне б часок вздремнуть... - ответил он, сидя на скамье и стаскивая [480] сапоги. И такой запах от портянок шибанул в нос - жуть! Зоя налила в таз воды, он опустил туда ноги, уже засыпая. Мы перевели его на кровать, и в одну минуту он уже спал мертвым сном. Зоя постирала портянки, повесила сушиться. А мама рысью понеслась по деревне закупать продукты, велев мне затопить печь. В одном чугуне поставили варить десятка три яиц, в другом - кое-как ощипанных кур. Мама набила жестяный бидончик сливочным маслом, остудила яйца, завернула в чистую тряпочку сало. Дядя проснулся, как будто не спал. Торопливо собрался. Уже в сенях остановился поговорить с мамой. Из обрывков разговора я узнал, что тетя Маня с ребятами эвакуировалась, что вообще дела плохи, так как жмет неимоверная сила, что война затянется не на один год, что их часть отступает, и он боится, вернувшись, не найти ее. * * * |
|
|