"Алберт Бэл. Голос зовущего " - читать интересную книгу автора

на часы. Как раз сейчас по гулким, бесснежным улицам сюда шагала полурота
солдат, чтобы оцепить харчевню. Минут через десять уже не винные пробки
тут будут хлопать, а револьверы.
Тысячи таких Спицаусисов по всей России торчали в трактирах, корпели в
учреждениях, щелкали костяшками счетов в конторах, изнывали от скуки в
театральных залах, шатались по бульварам, прозябали в богадельнях,
томились в больницах, психиатрических лечебницах, тянули солдатскую лямку
в армии и прислушивались, приглядывались, старались все запомнить,
записать в донесение, ничего не упустив.
Спицаусис отнюдь не выглядел уродом. Ростом невысокий, тихий,
неприметный, опрятно одетый. Среди шпиков был известен по кличке "Божье
милосердие", потому что одним своим видом Спицаусис умел разжалобить
собеседника, всегда при нем была маска этакого неудачника, пасынка жизни.
В трактирах после третьего стаканчика у людей, как правило, развязывались
языки, и они выкладывали самые сокровенные мысли. Спицаусис считался
специалистом по "вспарыванию наживки", а "наживкой" на своем жаргоне шпики
называли болтунов.
В горячую пору Спицаусису перепадали и более ответственные поручения.
Но повышение осложнялось массой непредвиденных трудностей.
Этот дошлый народец - горлодеры, болтуны, смутьяны, словоблуды,
бунтовщики, правдоискатели, зачинщики, хулители вдруг сделались
осторожными. В общественных местах ничего мало-мальски примечательного не
надейся услышать. Все только намеками толкуют о хозяйских нуждах, а насчет
политики редко-редко словечко проскочит. Вот и попробуй таких прохвостов
вывести на чистую воду; прошли времена, когда все, точно белены объевшись,
драли глотки на митингах. Черт подери, потерять сноровку - вещь опасная,
размышлял Спицаусис, потерять сноровку при моем ремесле все равно что руки
на себя наложить. Если я с первого взгляда не смогу определить, кто тут
есть кто, и не сумею отгадать тайные мысли всех сидящих за столами,
значит, я потерял сноровку - это точно.
Надо же, в такое горячее время потерять сноровку!
Значит, с каждым разом задания будут даваться все менее важные, с
каждым разом будут оттирать все больше, платить меньше, и под конец -
безрадостная служба в каком-нибудь полицейском архиве у штабелей пыльных
папок. Другим, тем, что помоложе, половчее, поудачливей, достанется
выгодная работенка, им будут поручаться ответственные задания, им и куши
пойдут изрядные, и потому гляди, Спицаусис, гляди в оба, подбадривал себя
сыщик, вникай во все: как ест человек, - то, как он набивает брюхо,
расскажет о нем куда больше, чем почерк; то, как подносит ложку ко рту,
откроет многие тайны; то, как он держит вилку, покажет толщину его
кошелька, а самый обычный поклон его сообщит о нем больше, чем платный
доносчик. Этих молчунов иначе никак не раскусишь. Выражение лица,
выражение глаз - об этом они забывают, и тут-то нутро их и выглянет зверем
из норки.
В общем-то человек тот же зверь, зверь, научившийся есть с руки,
рассуждал сыщик Спицаусис, и разве все мы, коли случай представится,
упустим возможность задрать друг друга? Не в школах ли сызмальства
научаемся звериным повадкам? И хорошо, и правильно это, потому как зверю
только и выжить здесь, только зверю и справиться с темной толпой,
почуявшей свою звериную силу, и мы должны еще больше быть зверями, чем