"Алберт Бэл. Голос зовущего " - читать интересную книгу автора

они, мысль-то простая: мы должны быть зубастее, когтистее, чтобы
удержаться на хороших местах, куда чаще падает брошенный хозяином кусок.
Спицаусису вдруг померещилось, что мохнатые морды с рычанием пригнулись
к тарелкам, пантеры с маузерами в карманах бесшумной поступью шастали у
него за спиной, хищно блестели клыки, мельтешили перед глазами алые языки,
скреблись когтистые лапы по булыжной мостовой, ну, теперь-то уж солдаты
прошли улицу Суворовскую, прошли Мариинскую, топают где-то в конце
Мельничной, ах Мария, святая мать, и почто тебе столько страдать, а приказ
такой: чтобы и мышь не проскочила оцепление без проверки.
Был час и тридцать две минуты пополудни. Небо синее, безоблачное. Легко
дышится на свежем воздухе.
Температура минус четыре. Бравые солдатушки пересекли теперь базар
Берга и шагают по Елизаветинской, ох Елизавета, ох и горячо, а ты крапивку
брось через плечо, ну вот, солдатушки входят во двор, окружают харчевню со
двора, сушеная крапива дурной глаз отводит, а чтоб молния в дом не
ударила, под венец сруба скрещенные прутья кладут, для отвода ведьм перед
коровником репейник посыпают или глиняный горшок с толченым стеклом
ставят, чтобы нежить от дома отвадить, только нет в мире средства против
нежити предательства.
За немногих посетителей харчевни мог Спицаусис поручиться, что они вне
всяких подозрений. Один из них - молодой барин, сразу видно, из хорошей
семьи - недавно с хозяйкой заигрывал, ел всякие тонкие кушанья, белую
салфетку на коленях расстелил, вот уж правда, единственный благонадежный
среди своры подозрительных субъектов, собравшихся в харчевне "Аустра".
Спицаусис готов был голову дать на отсечение, что молодого человека
привели сюда стрелы Амура. Спицаусис любил выражаться красиво: любовь -
стрелы Амура, смерть - непрошенная гостья, буря - стихия природы, хлеб -
воздаяние за труды.
Спицаусис заметил, что у него на тарелке остался кусок колбаски, уже
помазанный горчицей, посыпанный перцем, вот-вот начнут жужжать пчелки
свинцовые, перченые, ням-ням - и в два приема заглотил колбасу, затем
сунул руку в глубокий карман пальто, нащупав привычно притершуюся рукоятку
нагана.
Привычно притершейся была рукоятка нагана от многочисленных тренировок
в тирах полиции, а также от стрельбы по толпе, а еще один раз Спицаусис
стрелял из нагана по казачьей сотне, чтобы был предлог для разгрома
демонстрации.
Будучи агентом полиции, он по совместительству подрабатывал в
жандармском управлении в качестве провокатора. Правда, свои действия он
расценивал иначе. Социалисты подчас настолько ловко маскировались, что
нечего было и думать раскрыть их обычными способами, да и нежелательно
было ждать, пока социалист соизволит швырнуть бомбу под карету губернатора
или сочинить подстрекательскую листовку. Безбоязненно, со знанием дела
такие люди, как Спицаусис, брали на себя опасную, неблагодарную работу,
пытаясь склонить подозреваемых лиц к прочтению, или еще лучше - к
изготовлению, запретных писаний, подбить их на выступления против
правительства, и вообще они брались за многие подобные, малоизвестные, но
(по мнению Спицаусисов) полезные для государя и отечества поручения.
Нередко, однако, случалось, что результат оказывался не тот, которого
ждали, а прямо противоположный, и жандармы не способны были загасить