"Фрэнсис Бэкон. Великое восстановление наук. Разделение наук" - читать интересную книгу автора

предпослать кое-что, отчасти для поучения, отчасти ради непосредственных
применений.
Первое здесь -- это дать примеры исследования и открытия согласно
нашему правилу и методу, представленные на некоторых предметах, избирая
преимущественно такие предметы, которые и представляли бы наибольшую
важность среди всего, что подлежит исследованию, и были бы наиболее отличны
друг от друга, чтобы ни в одной области не отсутствовал пример. Мы говорим
не о тех примерах, которые присоединяются для пояснения к каждому
предписанию и правилу (ибо такие примеры мы в изобилии дали во второй части
сочинения); мы понимаем под ними настоящие типы и образцы, которые должны на
известных предметах, и притом разнообразных и значительных, поставить как бы
перед глазами все движение мысли и весь непрерывный ход и порядок открытия.
Здесь нам приходит на ум, что в математике при наличии механизма (machina)
доказательство получается легким и наглядным; без этого удобства, напротив,
все представляется запутанным и более сложным, чем оно есть на самом деле.
Итак, примерам этого рода мы уделяем четвертую часть нашего сочинения,
которая в сущности есть не что иное, как обращенное к частному и развернутое
применение второй части[10].
Пятая часть применяется только временно, пока не будет завершено
остальное, и как бы выплачивается по процентам, пока не окажется возможным
получить весь капитал[11]. Ведь мы не в таком ослеплении
устремляемся к нашей цели, чтобы пренебрегать тем полезным, что нам
встречается по дороге. Поэтому пятую часть сочинения мы составляем из того,
что мы или изобрели, или одобрили, или добавили, притом не на основании
правил и предписаний истолкования, а на основании того же применения разума,
каким обычно пользуются другие при исследовании и открытии. Ибо хотя
благодаря нашему постоянному общению с природой мы ожидаем от наших
размышлений большего, чем это позволяли бы нам силы ума, однако то, о чем мы
говорим, сможет послужить как разбитая в дороге палатка, в которой ум,
устремляясь к более верному, мог бы немного отдохнуть. Однако мы уже теперь
подтверждаем, что отнюдь не собираемся держаться того, что найдено или
доказано не на основании истинной формы истолкования. Пусть никого не
устрашает эта задержка суждения в том учении, которое не утверждает просто,
что ничего нельзя знать, а лишь что ничего нельзя узнать иначе как в
определенном порядке и определенным методом, устанавливая, однако, при этом
в целях облегчения практики известные степени достоверности на то время,
пока ум задерживается на объяснении причин. Ведь даже и те школы философов,
которые просто утверждали акаталепсию[12], были не хуже тех,
которые позволяли себе свободу суждений; но они не доставили средств помощи
чувству и разуму, как это сделали мы, а только отвергли веру и авторитет; а
это нечто совсем иное и даже почти противоположное.
Наконец, шестая часть нашего сочинения (которой остальные служили и
ради которой существуют) раскрывает и предлагает ту философию, которая
выводится и создается из такого рода правильного, чистого и строгого
исследования (каковое мы выше показали и наметили). Завершить эту последнюю
часть и довести ее до конца -- дело, превышающее и наши силы, и наши
надежды. Мы дадим ей лишь начало, заслуживающее (как мы надеемся) некоторого
внимания, а завершение даст судьба человеческого рода, притом такое, какое,
пожалуй, людям, при нынешнем положении вещей и умов, нелегко постигнуть и
измерить умом. Ведь речь идет не только о созерцательном благе, но поистине