"Юнас Бенгтсон. Письма Амины " - читать интересную книгу автора

смейся, Янус, но я действительно старалась, как могла. Я правда совсем
по-другому говорила до нашей встречи. С жутким акцентом. Тебе, наверное, не
нравится то, что я рассказываю, но мне совсем не хотелось на первом курсе
гимназии говорить как человек, который за всю свою жизнь не прочитал ни
одной книги. О да, я с нетерпением жду твоих возражений в следующем письме,
однако признай мою правоту: трудно представить себе главврача, говорящего
пациенту: "Вах, дарагой, слюшай, я уберу сейчас твой аппендикс, да, тебе
панравится, дарагой". Наверняка ты сейчас улыбаешься, и все же признай, что
я права. Не знаю, может, ты сочтешь меня амбициозной, но мне просто не
хочется, чтобы на мне заранее ставили клеймо.

Я много спрашивал о ее детстве. Отчасти потому, что это меня
интересовало, оно, вероятно, сильно отличалось от моего, прошедшего в одном
из предместий Копенгагена, где люди, может, и напивались до потери пульса,
но только после того, как укладывали детей спать, и всегда из красивых
бокалов.
Так я и написал, но вообще-то мне хотелось побольше узнать об Амине.
В моем районе никто не бегает, писала Амина, здесь люди бегут, только
если что-нибудь стащили. Я очень над этим смеялся.
Я довольно быстро нахожу то, что хотел:

Ты спрашивал меня, каково это быть курдянкой, или турецкой курдянкой, в
Дании. Как тебе объяснить?! Когда я была ребенком, то совсем не думала о
том, что отличаюсь от других детей во дворе. До меня это дошло, только когда
я пошла в школу. Мы тогда еще не переехали в Северо-Западный район, и в
школе, кроме нас с сестрой, почти не было эмигрантов. Только один парень в
старших классах, пакистанец. И вот в третьем, кажется, классе к нам
ненадолго пришла другая учительница, временная. Из-за нее, в принципе, я и
задумалась над тем, что я турчанка. Она не была неприятной или какой-то
странной, просто все время задавала вопросы на эту тему. Рассказывала, как
любит Турцию, что у нее там друг, что она снова поедет туда в отпуск. Все
время говорила о том, какая, на ее взгляд, Турция красивая страна, как
дружелюбны и гостеприимны турки. Сначала мне было приятно, я чувствовала
себя особенной, а в третьем классе это было приятное чувство, но постепенно
это стало напрягать. Мне даже позавтракать не удавалось, чтобы она не
подчеркнула, что мне с собой дали "Фету" и "Борек" вместо бутерброда с
паштетом. И я замечала, как странно теперь на меня смотрят другие дети.
Отчасти потому, что обнаружили, что я другая, но скорее всего еще и из-за
повышенного внимания учительницы.

Я сижу над письмами еще два часа, может, я уже ничего не ищу, может,
мне просто нравится, когда в голове звучит ее голос.

Письма собраны. Свет выключен, я лежу и смотрю в потолок.
Я не могу уснуть в кровати, выхожу на балкон и ложусь там. Я слишком
долго был взаперти. Прошел путь от жизни, в которой я мог делать, что хочу,
спать, где хочу, курить и пить, что хочу, до жизни, в которой должен был
спрашивать разрешения пукнуть. А если от этого я психовал, слишком много
дергался или кричал слишком громко, на этот случай существовали лекарства,
чтобы я прочувствовал, каково это в действительности - быть взаперти. С