"Амброз Бирс. Избранные произведения (34 рассказа)" - читать интересную книгу автора

любовь мужчины к женщине. Едва я осознал это, как дыхание мое участилось,
стало трудным, мне показалось, что я задыхаюсь. Но так задеревенело сердце у
меня в груди от зрелища ужасной несправедливости при попустительстве Небес,
что я даже не вполне раскаялся. Открытие ослепило меня, и мне плохо были
видны размеры моего греха. Душевное волнение не было лишено приятности; я
вынужден был признаться себе, что не уклонился бы от него, даже если бы
понимал, насколько оно дурно. Да заступится за меня милосердная Матерь
Божия!
Даже теперь я не могу поверить, что, полагая себя поставленным Небесами
спасти душу Бенедикты и тем подготовить ее к святой жизни, я полностью
заблуждался. А другое, земное, желание - может быть, и оно от Бога? Разве
оно - не ради блага той, на кого устремлено? А какое благо выше спасения
души? - и святой жизни на земле? - и вечного блаженства на Небе в награду?
Так ли уж разнятся две любви, духовная и плотская, как меня приучили
думать? Может быть, одна дополняет другую, и обе выражают одно. О, Святой
Франциск, среди этого света, излившегося вокруг меня, молю, направь мои
шаги. Укажи моему ослепленному взору прямую, верную дорогу ко благу
Бенедикты!
Но вот, наконец, солнце скрылось позади монастыря. На горизонте
собрались облачка, из ущелья поднялся туман, и по ту сторону, по склону
огромной горы поползли кверху лиловые тени и погасили последний солнечный
отблеск на снежной вершине. Слава, о слава Тебе, Боже, она свободна!

18
Я был очень тяжело болен, но доброй заботой братии уже довольно окреп и
могу покинуть мое ложе. Видно, уж такова воля Господа, чтобы я остался жить
и служить Ему, ведь я вовсе недостоин этого выздоровления. И я всей душой
стремлюсь посвятить без остатка мою бедную жизнь Богу. Прильнуть к Нему,
утонуть в Его любви - об этом одном теперь все мои помыслы. Лишь только
помажут священным елеем мое чело, так, уповаю я, и будет, и я, очистившийся
от безнадежной земной страсти к Бенедикте, поднимусь к новой, духовной
жизни. Может быть, тогда я смогу, не оскорбляя Неба и не хуля свою душу,
лучше стеречь и оберегать Бенедикту, чем теперь, когда я ничтожный монах.
Я совсем ослаб. Ноги мои, бессильные, как у младенца, подогнулись под
тяжестью тела. Братья вынесли меня в сад. С какой же благодарностью я вновь
увидел над собою синее небо! Как восторженно любовался белыми пиками гор и
темными лесами на их склонах! Каждая отдельная травинка привлекала мой
взгляд, каждую букашку я приветствовал как давнюю знакомую.
Глаза мои обратились на юг, где находится гора Гальгенберг, мысли о
бедной дочери палача неотступно со мной. Что с нею сталось? Выжила ли она
после того ужаса на деревенской площади? Что поделывает? Будь только у меня
силы отправиться на Гальгенберг! Но мне запрещено покидать стены монастыря,
и нет здесь никого, у кого я бы осмелился справиться о ее судьбе. Монахи
смотрят на меня странно, будто не считают меня своим братом. С чего бы? Я их
люблю и стремлюсь жить с ними в согласии. Они добры и внимательны, но как
будто бы избегают меня. Что это все означает?

19
Меня призвал к себе наш преподобнейший настоятель отец Андреас.
- Твое выздоровление было чудом, - сказал он мне. - Я хочу, чтобы ты