"Амброз Бирс. Избранные произведения (34 рассказа)" - читать интересную книгу автора

Ее одели в длинный серый балахон, перепоясанный веревкой. Голову обвили
соломенным венцом, а на шнурке вокруг ее шеи, спускаясь на грудь, висела
черная доска с надписью мелом: "Шлюха".
Ее вел на веревке какой-то мужчина. Я пригляделся: о, всеблагий Сын
Божий, пришедший спасать подобных скотов и зверей! Это был ее отец! Бедного
старика заставили во исполнение должности вести к позорному столбу родное
дитя! Потом я узнал, что он на коленях молил настоятеля не возлагать на него
столь ужасную обязанность, но - тщетно.
Никогда не забыть мне этого зрелища. Палач не отводил взгляда от
дочернего лица, а она то и дело улыбалась отцу и кивала. Силы Небесные, дитя
улыбалось!
А толпа поносила ее, обзывала черными словами и плевала ей под ноги.
Мало того, видя, что она не обращает на них внимания, они стали швырять в
нее травой и грязью. Этого несчастный отец уже не смог перенести и с тихим,
невнятным стоном рухнул на землю без памяти.
О, безжалостные скоты! Они хотели было поднять его на ноги, чтобы он
довершил свое дело, но тут Бенедикта умоляюще протянула руку, и на
прелестном ее лице выразилось столько несказанной нежности, что даже грубая
толпа подчинилась ей и отпрянула от лежащего на земле старика. Бенедикта
опустилась рядом, положила его голову себе на колени. Шептала ему на ухо
слова утешения и любви. Гладила его седые волосы, целовала бледные губы,
покуда он не очнулся и открыл глаза. Бенедикта, трижды благословенная
Бенедикта, уж конечно ты рождена для святости, ведь ты выказала то же
божественное долготерпение, что и Спаситель наш, когда нес крест Свой и с
ним - все грехи этого мира!
Она помогла отцу подняться, улыбкой подбадривая его, качающегося на
слабых ногах. Отряхнула пыль с его одежды и, не переставая улыбаться и
бормотать слова поддержки, протянула ему конец веревки. Под гогот и песни
мальчишек, под проклятия женщин несчастный старик повел свое невинное дитя к
месту публичного позора.

17
Снова очутившись в своей келье, я бросился на голые камни пола и
возопил ко Господу против несправедливости и мучения, свидетелем коих был, и
против еще горшей муки, от зрелища которой был избавлен. Мысленно я видел,
как старый отец привязывает дочь к позорному столбу. Как пляшет вокруг
грубая публика в зверином восторге. Как плюет порочная Амула в чистое лицо.
И я долго, сосредоточенно молился о том, чтобы бедной страдалице была
дарована твердость в тяжком испытании.
А затем сел и принялся ждать. Я ждал, чтобы зашло солнце, так как, по
обычаю, после солнечного захода жертву отвязывают. Минуты казались часами,
часы - вечностями. Солнце не двигалось; дню стыда было отказано в ночи.
Напрасны остались все мои старания понять. Я был потрясен, ошарашен.
Почему Рохус допустил, чтобы Бенедикту подвергли такому издевательству? Или
он думает, что, чем сильнее она будет опозорена, тем станет для него
доступнее? Не знаю, да и не стремлюсь разобраться в его побуждениях. Но, Бог
да поможет мне, ее позор я ощущаю всей душой...
Господи, Господи! Какой свет вдруг осенил мысли слуги Твоего! Подобно
откровению с Неба, мне пришло понимание, что мое чувство к Бенедикте на
самом деле и больше и меньше, чем я до сих пор думал. Оно - земная любовь,