"Джеймс Бибби. Месть Ронана ("Ронан-Варвар" #3) " - читать интересную книгу автора

вроде прокаженных, разносчиков чумы и торговых агентов.

Ронан с подозрением глянул на бутылку:
- Ты точно уверен, что живыми?
- Точно, - ответил Тарл. - Хотя завтра утром вам наверняка смерти
захочется. - Протянув руку к длинной узкой полке над стойкой, он взял
оттуда три изящных стаканчика. - Я уже целую вечность этого дела не
пивал, - продолжил он затем, аккуратно отмеряя три порции. - С тех самых
пор, как однажды посидел в орквильском "Бочонке", что на 16-й линии. Ох и
нажрался же я тогда. Просто до неприличия. Если честно, все ботинки себе в
тот раз обоссал.
- Ничего неприличного. Все мы после этого дела плохо целимся.
- Нет, ты не понимаешь. Ботинок на мне не было. Я их снял и на
специальную полку над стойкой поставил. - Тарл покачал головой и улыбнулся
светлому воспоминанию, после чего наклонился и плеснул немного ликера в
ослиную пепельницу. Несколько секунд он с любовью наблюдал, как Котик
лакает спиртное, а затем выпрямился и торжественно поднял стаканчик.
- "Кагалом кляту забухер", как орки говорят. В примерном переводе -
"чтоб тебе в жизни не протрезветь".
Ронан с Тусоной тоже подняли стаканчики и неуверенно переглянулись.
- Послушай, - начала Тусона. - Мы немного выпьем и расслабимся. Но
перебирать не будем, ага? Ведь нам завтра рано вставать и в дорогу. Ладно?
- Ладно, - согласился Тарл, после чего все они от души друг другу
заулыбались, чокнулись и дружно хлопнули по стаканчику.


* * *

На другой день, где-то около часа, непривычно тихие и до смерти
измочаленные, друзья двинулись в путь. Впереди медленно семенил низкорослый
осел. Свешивая уши на морду, он отчаянно и безуспешно пытался спрятать от
яркого солнца жутко налитые кровью глаза. Дальше брел Тарл с бледным лицом,
трясущимися руками и тупой головной болью. Впрочем, для него эти симптомы
означали всего-навсего приход очередного дня. Еще дальше, почти зажмурив
глаза и крепко прижимая руку ко лбу, в котором словно бы молот колошматил
по наковальне, плелся Ронан. Его черная кожа сделалась нездорового серого
цвета, и хотя денек был не жарче обычного, на лице у него выступил обильный
пот. Скорбную процессию завершала мертвенно-бледная Тусона, чьи
растрепанные волосы паклей прилипли к черепу, а живот то и дело опять
угрожал поднять бунт.
Они мучительно волоклись по жаркой и пыльной дороге, и в голове у
каждого металась одна-единственная мысль: "Больше никогда... нет-нет,
клянусь... больше никогда..." Позади остался склеп, который некогда был
отелем, полным счастливых отпускников, а ныне - некрополь выпотрошенных,
гниющих трупов - наглядных доказательств силы и свирепости того жуткого
порождения самых черных помыслов, каким был кобрат.


* * *