"Павел Бажов. Уральские были" - читать интересную книгу автора

Работы велись преимущественно самим заводоуправлением, но часть золота
и камней добывалась старателями, которые занимались главным образом
разведкой. Особенно много таких старателей было в Полевском и Северском
заводах. Там по Чусовой и ее мелким притокам отдельным счастливцам удавалось
не раз нападать на "верховую жилу". Одно время золотая зараза захватила чуть
не поголовно население Полевского завода. Даже "исконвешные углежоги", и те
бросили курень и занялись "богатым делом". Рыли где попало. Проедали
последнее, а все не хотели "попуститься счастью".
При удаче картина была однообразная: пьянство и дикая трата денег вроде
засыпания пряниками и орехами ухабов на выбитой дороге во время масленичного
катания.
Помню, один из таких приисковых людей - Стаканчик - любил подробно
рассказывать, как ему удалось найти на казенных (заводских) приисках
самородок невиданного размера. Сдать заводоуправлению было нельзя - боялся,
что просто отберут, объявят находку казенной. Пошел к местному торговцу
Барышеву, который, между прочим, промышлял скупкой и сбытом "мелкого
товару". Взвесили. Оказалось восемнадцать фунтов. У торговца нехватило
денег. Тогда разрубили самородок и "честно" - рука об руку - произвели
сделку.
О дальнейшей судьбе своего счастья Стаканчик говорил коротко: "Два года
из кабака не выходил". И только... Остальное золото перешло к тому же
Барышеву, который предусмотрительно держал лучший в Полевском заводе кабак.
Больше Стаканчику в жизни не "пофартило", и два года безвыходного кабацкого
гулянья оказались единственным "светлым пятном" в его тяжелой приисковой
жизни.
На старости Стаканчик "усчастливился" - попал сторожем к заводским
магазинам, в людное место, где можно было всегда знать новости о "земляном
богатстве", думать о котором старик никогда не переставал.
Приблизительно такова же была участь и других "счастливцев".
В лучшем случае начиналась постройка домов. Обязательно каменных,
необыкновенно толстостенных, двухэтажных. Но редко эта постройка доводилась
до конца. Обыкновенно "счастливец" успевал безнадежно прожиться и потерять
"счастливую жилу". Такие недостроенные дома служили чем-то вроде памятников
об "удаче на золото". Полевские старожилы, показывая на недостроенные, порой
уже разваливающиеся здания, говорили:
- Это когда на Шароглазке песок нашли.
- На кразелите фартить стало.
- Зюзевский этта. Около Бревера нашел.
Удачливая добыча была редкостью. На вопрос: "Как блестит?" - одни
начинали уныло рассказывать, что уже не первый раз докапываются до той
земли, где прежде люди жили, а все не фартит, другие жаловались на заводское
начальство, которое захватило площадь, как только началась удача. Последнее
было делом самым обыкновенным. Заводское начальство, видимо, следило за
старателями, и чуть только им удастся найти россыпное золото в значительном
количестве, сейчас же окажется, что кругом назначена разработка от заводов.
Это для старателя значило: "Иди ищи в другом месте, а здесь уж мы возьмем
сами".
Такая политика заводоуправления заставляла старателей "сторожиться" и
"не оказывать богатства". Иногда попавшие на богатую россыпь специально
начинали вести разработку в разных местах, чтобы сбить с толку