"Эрве Базен. Масло в огонь" - читать интересную книгу автора

расстаться. Но твой отец не дает согласия. Для развода нужен повод, а я ни в
чем не могу его обвинить. Да и потом - ты... Я никогда не оставлю тебя
твоему отцу. Помоги мне, Селина. Тебя он, может, и послушает. Скажи ему..."
Она не успела закончить фразу: я выскочила из комнаты...
- Куда ты так торопишься?
Перебежав от папы к ней, я догнала маму, которая схватила меня за плечо
и крепко сжала, а я, пока мы молча бежали следующие сто метров, все думала:
"Да, мамочка, как все было бы просто без меня! Ты так и осталась бы той, о
ком в Луру говорили: "Когда видишь Еву, начинаешь понимать папашу Адама".
Знаю, знаю, ты вышла замуж за парня ничуть не хуже других, за красивого даже
парня, если верить той удивительной фотографии, что до сих пор стоит на
буфете! Перед войной ты вышла замуж за красивого парня... а после получила
несчастного папу, это чудовище, - будем говорить прямо, чудовище с правом на
жалкую пенсию (ибо безобразие, даже стопроцентное, не котируется), которое
отвечает тебе прямодушным отказом и безупречно ведет себя (ведь безобразие
не является и поводом для развода), собираясь навязать тебе себя на всю
жизнь, на всю жизнь, на всю жизнь. Ты - жертва жертвы, вот что ты такое. Но
зачем же допускать еще и третью? Ведь твоя жизнь - это и моя жизнь". Однако
мамина рука, лежащая у меня на плече, сжимается все сильнее, сдавливает мне
плечо до боли. И по мере того, как мы приближаемся к дому, я отчетливо вижу,
как отвращение в ней сменяется злостью, а злость переходит в ожесточение. И
я могла бы кричать за нее: "Проклятая герань, которая таким ярким пятном
алеет на окне! Проклятый сарай... (Мамочка, мама, я тоже там живу!)
Проклятый сарай, где, по словам твоего отца, мы провели пятнадцать
незабываемых месяцев! Пятнадцать месяцев, за которые я расплачиваюсь вот уже
скоро пятнадцать лет!" У нее не хватило терпения подождать, пройти еще
двадцать метров, не выплескивать свою ярость перед сердобольными соседками -
горечь затопила ее.
- И спецовка пропала, и день пропал! - бросила она через плечо. - И ни
семейство Удар, ни Раленг, ни община ничего тебе за это не заплатят.
Не достигла цели. Папа как шел, широко шагая, так и продолжал идти.
- Я выполнял мой долг, - не без пафоса произнес он.
- Ах, долг! Скажешь тоже! Да уж, как пожарник ты и вправду хоть куда, а
вот как страховой агент можешь скоро подавать в отставку.
Этот снаряд пролетел ближе, но желаемых результатов все же не принес. Я
тотчас перекинулась к папе, так как нападали теперь на него. Внутри у меня
все кипело. По языку будто бегал рой муравьев. Да замолчите вы! Когда вы
наконец замолчите? Матушкины губы приоткрылись, обнажая небольшие
белоснежные зубки, до блеска отдраенные зубной пастой и жаждущие укусить.
Только праведная злость вернула бы ей здоровый вкус слюны. И в стремлении
обрести его она ухватилась за первое, что пришло на ум, порадовалась
возможности одурачить папу (другого объяснения я не нахожу), швырнув ему
просто так, удовольствия ради, бесстыдную и грубую ложь.
- Кстати, ты спрашивал, когда я вернулась... - остановившись и резко
повернувшись к папе, заговорила вдруг она. - Очень рано, дорогой мой, очень
рано. Когда я уходила, Бине только еще поднял тревогу, а когда дошла до
дому, услыхала трубу. Я даже удивилась, что тебя нет. Быстро же ты оделся...
- Очень быстро, сама понимаешь! - отозвался папа.
Но ответил он с легкой заминкой. Внезапно его глаза впились в мамины, и
она не выдержала, отвела взгляд. Он что, не поверил в ее выдумку? Правда,