"Ирина Баздырева. Бремя Крузенштерна" - читать интересную книгу автора

- Девушка, мы стаканчиками не продаем. Пол-литра устроит?
Лена просунула в окошечко деньги, после чего показалась бутылка
Перцовки, просунутая горлышком вперед.
- Закуску-то брать будешь? - забеспокоились из ларька.
- Не-а...
- Видать, ночка тяжелая выдалась, трудовая, так, что с самого ранья за
водку взялась, - сделали выводы в "Парадизе" и в окошечке показалось
заспанное, помятое женское лицо неопределенного возраста.
- Не то слово, - буркнула Лена, принимая сдачу.
- Бросай ты эту работу. Кто не дает?
- Хорошо. Я подумаю, - пообещала Лена хозяйке "Парадиза", отходя от
ларька. - Пошли, Крузенштерн, помянем Льва Кирилловича - она подошля к нему
и ссыпала мелочь в его узкую ладонь, добавив две бумажные десятки.
Подержав сдачу в руке, он рассовал ее по карманам и молча, ни о чем не
спрашивая, двинулся за ней.
Они дошли до скверика, где Лена, плюхнувшись на сырую от ночной росы,
скамейку, взглянула на свои часы. Четыре утра. Скоро запоют петухи и вся
нечисть исчезнет. Блаженно вытянув ноги, Лена отвинтила крышку бутылки и
протянула ее своему новому знакомому, мысленно усмехаясь: неслабо напоить
нечисть перед тем, как ей кануть обратно за пределы этого мира. К ее
сожалению, Крузенштерн от водки брезгливо отказался:
- Я это не пью.
Пожав плечами - настаивать она не собиралась, Лена, выдохнув, храбро
глотнула из горлышка. Водка, отдававшая тяжелым сивушным привкусом и
запахом, обожгла горло и пищевод, зато озябнувшая девушка сразу же
согрелась.
- Пусть земля вам будет пухом. Простите меня, Лев Кириллович, - Лена
глотнула из горлышка еще раз и мучительно, взахлеб закашлялась. Водка больше
не шла.
- Что стобой? - переполошился, сидевший рядом Крузенштерн.
- Ничего, - помотала головой Лена и сдавленно попросила: - Стукни меня
по спине.. Да не там... повыше... О, Господи! Бей посильнее... У-у! Больно
же! - и она заплакала, перепугав, итак ничего не понимающего парня, еще
больше.
Он принялся извиняться, что невольно причинил ей боль, но Лена плакала
вовсе не из-за этого. Все слезы, что копились в ней и которые она сдерживала
в себе, теперь текли безудержно, словно прорвало плотину ее сдержанности и
выдержки, усердно воздвигавшуюся ею. Она всегда гордилась своим философским
подходом к жизненным неурядицам, считая слезы уделом слабых. А всего-то и
надо было иногда поплакать.
Водку она пила впервые и пила ее, как бомж, на первой попавшейся
скамейке, в каком-то сквере, в компании с незнакомым, сомнительным типом, с
тяжким чувством вины, совершенно не понимая, как ее угораздило вляпаться в
подобную скверную историю.
Выплакавшись, она хлебнула из бутылки еще несколько раз. Пойло, что
называлось водкой, теперь не казалось ей таким противным. Сознание
расползалось, мысли беспорядочно скакали и она была не в силах,
сосредоточиться на какой-то одной из них. Удивляясь и забавляясь новым для
себя состоянием, Лена не могла понять, что ее теперь так напрягает. Ах, да!
Книга.