"Ирина Баздырева. Увидеть Мензоберранзан и умереть " - читать интересную книгу автора

- Что ты кипятишься? Мы только успели узнать ее, а ты уже невзлюбила
бедняжку. Не доверяешь выбору Доргана?
Так Ивэ стала еще одной Никиной проблемой. И что ей теперь с этим
делать? Ждать когда Ивэ перебесится, или постараться сдружиться с ней?
Все остальное время пути, Ивэ продолжала удерживать возле себя Доргана.
И Ника ощутила себя страшно одинокой, покинутой всеми и никому ненужной. Она
привыкла, что Дорган всегда был возле нее и, теперь, тащась по дороге позади
его друзей, чувствовала себя лишней. К вечеру и до мужчин стало доходить,
что Ивэ сознательно не впускает в их сплоченный круг Нику. Но больше всего
они сочувствовали Доргану, разрывавшемуся между ними обеими. Он не хотел
обидеть и ни в чем ущемить Ивэ, давая понять, что она по-прежнему дорога ему
и, в то же время, ему хотелось быть возле Ники.
- Устала? - спросил ее Харальд, отстав от дворфа и поравнявшись с ней.
- Мы, правда, вечером будем в деревне?
- Должны быть - неопределенно ответил варвар, искоса наблюдая за ней.
Ника итак порядком раздраженная вдруг рассердилась.
- Знаете, Харальд Белый волк, вовсе не обязательно составлять мне
компанию и развлекать меня...
- Я - один, ты - одна, вот я и подумал...
- Спасибо, что подумали.
- Почему ты сердишься? - видимо варвара не просто было вывести из
себя. - Ты идешь позади всех... Отстаешь... Дорган нервничает... Ну вот мы и
приглядываем за тобой. Ты жена Доргана, а стало быть, одна из нас и к тому
же не воин. Вот Ивэ - воин. Мечом орудует не хуже меня, из лука бьет без
промаха, но я и то волнуюсь, когда она остается одна одинешенька.
- Ладно, я не воин и не умею размахивать мечом, но все же не стоит
беспокоиться обо мне. Без обид только. Хорошо?
- Ты стала одной из нас, и, стало быть, мы уже беспокоимся о тебе -
знай это - твердил свое варвар.
Ника смирилась, и они так и шагали молча, больше не говоря, друг другу
ни слова. К вечеру погода испортилась. Набежали тучи, и маленький
разношерстный отряд медленно тащился по безлюдной дороге под мелким сеющим
дождем. Теперь в сгущающихся сумерках, впереди вышагивал огромный мужчина,
за ним легким шагом следовала женщина, накинув на медные кудри капюшон
плаща. Чуть приотстав но, сохраняя одну и ту же дистанцию, вперевалку шел
невысокий крепыш, чья борода свисала мокрыми прядями. За ним то, отставая,
то, спохватываясь и догоняя, тащилась еще одна женщина, устало, кутаясь в
плащ. Настроение Ники, а это была она, ухудшилось, и все вокруг
способствовало этому: и низкое, темное небо, нависавшее над ними, словно
пещерный свод и мрачная стена чернеющего леса, обступившего дорогу плотной
стеной и раскисшая дорога которой не было конца. Ника замерзла, в сапожках
хлюпала вода, ее знобило и хотелось горячей пищи. Но самое скверное было в
том, что ей было, безумно жаль себя и в своих несчастьях она винила всех, в
том числе и Доргана, но больше, от чего-то Ивэ. Это было очень опасное
состояние, когда замороченный собственными измышлениями человек, вдруг
срывается на ничего не подозревающих и ни в чем не виноватых перед ним
людей. Тогда, хлюпая носом, Ника принялась вспоминать, приятное. Но кроме
батончика "Марс", назойливо маячившего перед глазами, у нее ничего не
получалось, а в животе постоянно урчало. Тогда она вспомнила прозрачную воду
лазурного моря и горячий песок анапского пляжа и как она пальцами ног