"Ирина Баздырева. Увидеть Мензоберранзан и умереть " - читать интересную книгу автора

Они были похожи на мокриц и многоножек одновременно. Только эту
мерзость, что атаковала их сейчас, отличали размеры, темный цвет и жвала,
которые и издавали угрожающее потрескивание, напоминавшее шуршащий звук. Ах
да, уступ! Ника быстро взглянула на Доргана. Он был полностью поглощен тем,
что старался извлечь из туши, как можно больше крови. Гоблины скакали по
отвесным стенам, закидывая движущийся поток камнями, горящими факелами,
сбивая со стен тех гадов, что пытались заползти на нее. Некоторые гоблины с
визгом и воплями ужаса, срывались вниз, в копошащуюся массу эт'гами, которая
мгновенно поглощала их. Ой, уступ! Они как раз пролетали под ним, и Ника,
торопливо подпрыгнув, неловко уцепилась за нависавший над нею камень. Но
пальцы лишь скользнули по нему, и она медленно, но неотвратимо начала
съезжать вниз, в движущийся под нею поток эт'гами, в панике скребя по камням
ногтями, пытаясь хоть за что-нибудь уцепится и тщетно тормозя носками
башмаков свое неотвратимое падение.
- Ника! Нет!... Подожди... не надо! - закричал Дорган, выронив
кровоточащий кусок туши, из враз ослабевших рук. Диск тут же взмыл вверх, и
заметно увеличив скорость, оторвался от нагнавших его было эт'гами, завернув
за уступ и лишив эльфа ужасного зрелища.
Широко раскрытыми глазами он смотрел перед собой, твердя как заклинание
одно: "нет, нет, нет", понимая, что, даже вернувшись на такой скорости к
уступу, он уже ничего не сможет изменить, слишком быстро все произошло. Его
сознание отказывалось принять очевидное, и невозможно было вынести
последующую за этим боль. Пока что шок словно заморозил все его чувства.
Сердце застыло. Лишь сознание билось, напоминая о том, что Ники уже нет.
Помертвевшими губами, он все шептал свое "нет". Как-то разом все потеряло
для него значение. Потухшим, остановившимся взглядом он смотрел на катящийся
за диском темный вал, поглотивший Нику, и не видел его. Он умер вместе со
смертной. Жизнь уже не имела никакого смысла. Целые столетия ему предстоит
нести непомерную тяжесть вины, изнывая от тоски и боли, сознавая, что он
виноват в гибели девочки. Живое, горячее сердечко! Его обретенная было душа.
Лучше уж вслед за ней, бросится к прожорливым эт'гами. Но он еще успеет это
сделать. Хотя, даже их души не смогут воссоединиться навсегда. Ее душа
бессмертна - его нет, потому что сам он бессмертен.
Усилием воли Дорган подавил отчаяние и горе, стряхнув с себя
оцепенение, сознанием того, что сперва должно завершить начатое. Он успеет.
Раз он втянул бедняжку во все это, так хоть пусть ее смерть будет не
напрасной. Да, он завершит дело, а после... О, Аэлла, даруй мне смерть
воина! - взмолился он. Диск летел с нужной скоростью и Дорган только успевал
разбрасывать в алчущую массу эт'гами куски уже обескровленного мяса и тем
только еще больше разжигая аппетит этой хищной мерзости. Позади показался
край Цветущей долины, и Дорган принялся кидать оставшиеся от туши
внутренности, заманивая тупо движущуюся массу на ее середину.
Как только первая, накатившая, волна эт'гами хлынула на колыхающийся
ковер, с жадностью набросившись на пульсирующие "бутоны", как "долина"
вздыбилась сплошной завесой тычинок, судорожно выбрасываемые ими. Лепестки
"хризантем" задергались, заметались.
Освободившись от остатков туши, диск приобрел легкость, и теперь
стремительно метался по "долине", уворачиваясь от едва не пробивавших его,
взметывавшихся вверх, "тычинок". Дорган яростно работал клинками, не
останавливаясь ни на миг, не давая себе передышки. Сверху ему было видно,