"Элизабет Бэйли. Мозаика воспоминаний " - читать интересную книгу автора

ему на плечо. От этого соблазнительного приглашения невозможно было
отказаться. Благодарная, она упала в его объятия и закрыла глаза.

- Ты глупец, Чарльз! Зачем, во имя всего святого, тебе понадобилось
давать ей подобное обещание?
Чарльз подошел к камину и позвонил в колокольчик. Очаг был пуст, не
было нужды разводить огонь в жаркий июньский день. Но по привычке граф
остался стоять у камина, опершись локтем о каминную полку, почти пустую,
если не считать двух ваз из Веджвудского фарфора и старинных часов в корпусе
из черного дерева. Последний предмет плохо сочетался с элегантной
обстановкой нижней гостиной, но поскольку эти часы хранились в семье на
протяжении более ста лет, из сентиментальности их держали на почетном месте.
Граф повернулся к сестре. Генриетта предпочла последовать за ним в
гостиную, в то время как Мег поднялась вместе с гостьей наверх, в спальню,
которую подготовила для нее экономка.
- Ума не приложу, Генриетта, - с долей иронии ответил он. - Если только
это не было связано с бедственным душевным состоянием нашей гостьи.
- Раньше ты не позволял себя обманывать, - заметила сестра, присев на
длинный диван, стоящий сбоку от французского окна. Как и кресла, он имел
позолоченный каркас и был обит светло-желтым полосатым шелком, сочетающимся
с оттенком стен.
- Разве меня обманули?
- Святые небеса, Чарльз, ты еще сомневаешься?
- Как я понимаю, для сомнения есть причины. - Он взмахнул рукой, видя,
что сестра собирается вступить в спор. - Знаю, Генриетта. Это совершенно
невероятная история, и у меня тоже возникли подозрения. И все же мне не
верится, что ее потрясение притворно.
- Чушь. Любая опытная актриса может быть столь же убедительной.
- А рана на голове?
- Мы даже не знаем, есть ли там рана, - возразила Генриетта.
Чарльз подумал о том же, но решил промолчать. Ему трудно было поверить,
что девушка могла лишь притвориться раненой. Но вскоре его сомнения
разрешатся. К тому же, он терпеть не мог соглашаться с сестрой по какому бы
то ни было поводу.
От необходимости отвечать его избавил Мэттью Хантли, коренастый мужчина
лет сорока, давно завоевавший дружбу и расположение Чарльза своей легкостью
в общении и беззаботным отношением к жизни.
- Что я вижу, мой мальчик? - без обиняков спросил зять Чарльза, подойдя
к камину и сердечно похлопав шурина по спине. - Разве в городе мало женщин,
что тебе понадобилось подбирать бродяжек?
- Не начинай, Мэтт, - устало бросил Чарльз, повернувшись к дворецкому,
вошедшему в гостиную вслед за мистером Хантли. - Моффет, будьте так любезны,
пошлите кого-нибудь за доктором Горсти.
- Конечно, милорд.
- Ты заболел, мой мальчик? - поинтересовался Мэтт, усевшись в кресло,
стоящее у камина.
Граф пропустил его вопрос мимо ушей, но Генриетта повернулась к зятю.
- Святые небеса, Мэттью, нельзя же быть таким простачком! Это для
девицы, конечно.
Дворецкий осторожно кашлянул, пытаясь привлечь внимание Чарльза.