"Вероника Батхен. Художник, или сказка о найденном времени" - читать интересную книгу автора

пополнел, стал лучше выглядеть - дочка, навестившая его в июле, решила
даже, что у папы удачный роман. Так прошло лето...

А потом наступил обычный сентябрьский понедельник... Hароду было немного
- похолодало. Толстая мамаша с украинским прононсом заказала портрет своей
дочери - необыкновенно обаятельной семилетней дурнушки - кареглазой,
пухлощекой, с зубками набекрень и невесомой тучкой кудряшек над маленькой
головой. Девочка сидела смирно, серьезно смотрела перед собой - ведь "дядя
кукла" попросил не шалить, но искорки смеха прятались под пушистыми
ресницами - вспыхнут мгновенно, только выпусти их на волю. Аркадий
Яковлевич рисовал почти машинально - за долгие годы изготовление портретов
доведено было до автоматизма. Здесь завиток, тени под глазами чуть глубже,
родинка у виска... Готово! Он бросил последний взгляд на лист бумаги - и
обомлел. Уличный портрет, жалкий набросок, сбитый за пять минут - был
лучшим из сотворенного им за жизнь. С шероховатого ватмана смотрела живая
семилетняя девочка с искорками смеха из-под ресниц. Заказчица наверное
сочла его сумасшедшим - Аркадий Яковлевич буквально вырвал из рук женщины
портрет, подхватил куклу под мышку и побежал, вернее полетел домой...
Господи, за что мне такое счастье, чем порадовал тебя Господи?!
Получилось!!! По лестнице - вприпрыжку, плевать на занывшее сердце, плевать
на ноющие руки - к холсту. Аквамарин, краплак, кобальт, осенний запах
льняного масла, липкий от старости стерженек кисти... Только бы удалось!
..."Скорая" уехала в полшестого утра. Аркадий Яковлевич лежал на
продавленной кушетке, всхлипывая бессильно сквозь зубы. Черта с два!
Бодливой корове бог крыльев не дал. Раздавленные ампулы лежали кучкой на
блюдце с отбитым краем, мерзко пахло аптекой. Мольберт задрал к потолку
тощие лапы, брошенная в сердцах палитра отпечаталась на стекле книжного
шкафа. Кукла уныло висела на гвоздике, приоткрыв левый глаз. Со стола
безмятежно улыбалась девочка - несколько четких штрихов - ведь смог же?!
Единожды за жизнь получилось - и на том спасибо. Вышло по-настоящему -
абсолютный, камертоновый вкус к живописи - единственный талант Аркадия
Яковлевича, не могли отрицать даже злейшие враги и завистники. Ох,
горе-злосчастье...Как говорил дедушка: "Где взять мазл, если ты шлимазл?"
Аркадий Яковлевич прислушался к затихающей под левой лопаткой боли, сплюнул
в блюдце - после нитроглицерина во рту остается отвратительно горький
привкус, завернулся в несвежее одеяло и уснул. И увидел во сне свою картину
- ту о которой всегда мечтал.
...Осенний уголок старого сада, дождь и солнце одновременно. Узенькая
дорожка, уходящая в заросли, кружевная беседка, затянутая плющом. Мощные
узловатые стволы деревьев, арки крон. И яблоки, яблоки повсюду - желтеющие
на ветках, укрытые в траве, падающие и как бы пойманные в падении солнечные
мячики. И девочка-подросток, прижавшись к стволу, смотрит с улыбкой на
яблочный дождь... В рисунке крон и ветвей кажутся звери и птицы, с неба
будто ангелы смотрят - и все это вместе, не пестрое, не разбросанное, но
живое! И нарисовано им... Hеделю Аркадий Яковлевич провел дома, в постели -
непростительно молодой врач "Скорой помощи" прописал полный покой.
Приезжала дочка с фруктами и жалобами на мужа. Заходил сосед с бутылкой
кагора - его, мол, даже детям дают для укрепления здоровья. И правда, после
сладкого вина на душе полегчало. Через неделю Аркадий Яковлевич снова вышел
на Арбат.