"Николай Басов. Чулков - первый ангел человечества." - читать интересную книгу автора

воды, мог делать что угодно - опускать голову, лететь боком, попробовал
даже парить вперед ногами... И было совсем не холодно. Тело опять
переполняла энергия, пот сделал мягче футболку, надетую под крылья, словно
он не летал, а дрова рубил.
Толпа внизу кричала, кто-то пытался даже орать в мегафон, но эти люди
были далеко, не то что на Красной площади. И потому он спланировал мимо,
абсолютно не обращая на них внимания. Потом пошла набережная, Сена, на
которой по случаю его перелета не было ни одно баржи. Он всегда видел в
фильмах, что Сена буквально забита баржами, что они тут как спинки
булыжников на мостовой, и бывают даже прижаты одна к другой, но сегодня
ничего не было.
Сегодня под ним сверкала гладкая вода одной из самых известных рек в
мире. И он было этому рад... Хотя уже и уставал. Но с другой стороны, до
берега оставалось недалеко, а запас высоты у него был вполне существенный.
И если есть высота, значит, все будет хорошо. Вот еще бы суметь поднырнуть
под провода, которые были натянуты вдоль набережной... Тогда-то и
прилетела эта пуля.
Выстрел Чулков услышал уже потом, должно быть, звук в самом деле как-то
медленно распространяется в воздухе Франции. Пуля была из довольно
тяжелого ружья, наверное, из таких можно бить даже слонов в Африке, и
направлена она была верной, умелой рукой. Вот только она подлетела к
Чулкову метров на пять, а потом страшно замедлилась, расплющилась, словно
врезалась в непреодолимую преграду, хотя никакой преграды не было, и уже
боком ударила его по ребрам, вызвав мгновенную, тупую боль. Чулков
почувствовал, как ребра ломаются как стеклянные, и как осколки впиваются в
легкие, не давая дышать... Но выхода у него, конечно, не было. Нужно было
лететь дальше.
Так или иначе, Чулков чуть свернул, и тогда увидел, что на набережной
кто-то с кем-то дерется, кто-то крутит кому-то руки, все кричат и даже
операторы не столько его, Чулкова уже снимают, а кого-то, кто в этой драке
участвует.
Чулков поднырнул под провода вполне удачно и упал в вытянутые к нему
руки толпы, совсем не надеясь, что ему тут же не начнут отламывать крылья.
Но это приземление было самым удачным - никто ему крылья не отломал, даже
не попытался выдернуть ни одной пушинки.
Его приняли мягко, подержали над собой, поставили на мостовую, и стали
осторожно, как-то даже любовно поглаживать. Конечно, тут же его окружили
полицейские, один даже принялся орать на людей из толпы, но это Чулкова
уже не касалось. Свою работу он сделал, и мог опуститься на плиты авеню де
Нью-Йорк и просто сидеть, разбросав руки в крыльях, как птица. Что он и
сделал.


* ** *** ** *


В больнице за ним был уход, какого он даже не предполагал в
больницах-то. И что характерно, ведь чужие люди, а улыбались, говорили
"пожалуйста", иногда извинялись. Его и кормили по желанию дочери едой из
ресторана, и телевизор у него был в полстены, и газеты с журналами - на