"Елена Басманова. Тайна Черной жемчужины" - читать интересную книгу автора

Воодушевление актера было столь искренне, что все, кроме Брунгильды и
Глеба Васильевича, засмеялись и зааплодировали.
- Народная мистерия - редкий ныне жанр, - едва выговорил сквозь смех
Анемподист Феоктистович, - а здесь все довольно просто и может увлечь
участников торжества.
- Погодите радоваться, - огладил бороду Стасов. - Самое главное -
сколько будут стоить быстрорастворимые костюмы? Хватит ли средств у вашей
антрепризы, Максим Леонидович? Николай Николаевич, не откажите,
пожалуйста, растолкуйте.
Николай Николаевич, скривившись от страстного актерского рукопожатия,
заставившего его почти вывернуть руку в плече, натянуто улыбнулся и встал
со своего стула:
- Господин Иллионский должен сообщить количество актеров, которые
будут играть врагов земли Русской, и дать краткое описание костюмов. Я
поручу своему ассистенту произвести необходимые расчеты. Тогда и будет
ясно, сколько потребуется средств.
Он посмотрел исподлобья на сияющего актера, плотоядно улыбающегося и
потирающего руки.
- Рад был оказаться вам полезным, господа. - Профессор глядел в пол,
ноздри его раздувались. - К сожалению, должен откланяться. Времени в
обрез. Необходимо еще подготовиться и к своему маленькому празднику.
- У вас тоже юбилей, господин профессор? - спросил ласково
хлеботорговец Апышко.
- Нет-нет, - поспешил уточнить Муромцев, - завтра день рождения
старшей дочери.
- Брунгильда Николаевна? - почти хором воскликнули ротмистр Золлоев,
коммерсант Раймонд Шлегер, хлеботорговец Арсений Апышко, библиотекарь
Анемподист Кайдалов, азстер Иллионский-Третий и сам Стасов.
Брунгильда поднялась со стула с надменным видом и слегка повела
изящно убранной золотистой головой - так что оставалось неясным, кому
красавица улыбалась. С некоторым опозданием Мура тоже поняла, что пора
уходить, и, поднимаясь со стула, случайно его опрокинула.
- Ничего, ничего, я подниму, - поспешил ей на помощь библиотекарь.
Профессор Муромцев, сопровождаемый дочерями, устремился в прихожую.
Оставив гостей на Кайдалова, Стасов вышел проводить барышень, за ним
последовал и Глеб Тугарин.
Профессор одевался с неприличной поспешностью. Мура это чувствовала и
старалась также не мешкать. Она быстро накинула свою пелеринку, легко
втолкнула ботиночки в свои коричневые ботики. И пока горничная Стасова
помогала ей застегнуть ботики, Мура молча смотрела на сестру. Брунгильда
уже оделась и искала глазами свои ботики. Ее левая нога быстро нырнула в
малиновое нутро, а вот правая... Ни с первой попытки, ни со второй, ни с
третьей надеть его на туфлю не удалось. Губы Брунгильды задрожали, она
боялась рассердить своей медлительностью отца, она боялась, что стоящие в
прихожей мужчины будут смеяться, она чувствовала, что к глазам ее
подступают слезы...
Но через мгновение она увидела у своих ног белокурую голову Глеба
Тугарина; он встал на одно колено, взял левой рукой непокорный ботик и
поднял взор к старшей дочери профессора Муромцева. В следующий миг
Брунгильда едва не потеряла сознание, потому что белокурый красавец поднес