"Елена Басманова. Тайна Черной жемчужины" - читать интересную книгу автора

портмоне лежали деньги, но немного, - ответила Татьяна.
- Портмоне не обнаружено. Зато под столиком мы кое-что наши. Эта вещь
ваша? - И молодой службист протянул генеральской дочери крупную
продолговатую жемчужину, под сизыми прожилками которой угадывался
внутренний почти черный слой... Черная жемчужина тускло мерцала в свете
купейного фонаря.
- Ее я вижу впервые. - Голос девушки дрогнул.
- В самом деле? - недоверчиво спросил смазливый жандарм. - Но вы,
разумеется, знаете, что недавно, в Москве, в Успенском соборе Кремля
совершена кощунственная кража. Злоумышленник посягнул на древнюю святыню
Руси - икону Пресвятой Богородицы. Похищена часть серебряного оклада с
черными жемчужинами.
Татьяна Зонберг смотрела на жандармов с ненавистью.
- Как вы можете объяснить появление краденой жемчужины в вашем купе?
- грозно нахмурился старший из допрашивающих.
Тупые царские сатрапы раздражали девушку. Терпение ее лопнуло, она
усмехнулась и выкрикнула со злобой:
- Велите доставить меня домой! Да срочно телефонируйте доктору
Коровкину! А за эту провокацию и за Плеве вы ответите!


Глава 2


"Когда дела идут хорошо, что-то должно случиться в ближайшем
будущем", - думал профессор Петербургского университета Николай Николаевич
Муромцев, не зная, что в конце наступившего века эту мысль назовут Вторым
законом Чизхолма. Сейчас же, в один из сентябрьских дней 1902 года, он
размышлял не о парадоксальных законах бытия, а о том, что лето прошло без
треволнений и происшествий, что установленное в лаборатории новое немецкое
оборудование работает превосходно, что его собственные знания и опыт
востребованы в такой мере, о которой он не мог ранее и мечтать. А причина
участившихся обращений к нему, известному химику, - предстоящее
празднование 200-летия Санкт-Петербурга. До него оставалось менее года, и
к будущим торжествам намечалось подготовить необычные зрелища, да так,
чтобы юбилей столицы прогремел на весь мир, чтобы рассказы о нем
превращались в легенды и передавались из уст в уста...
Все шло превосходно, и все-таки маленький червячок нехорошего
предчувствия шевелился в душе профессора Муромцева. Своими смутными
тревогами он не делился ни с женой, Елизаветой Викентьевной, ни с
дочерьми: ему не хотелось нарушать радостный ритм их жизни. Старшая,
Брунгильда, уже второй год посещала Консерваторию, класс Есиповой.
Прославленная пианистка и педагог приняла ее к себе, и девушка старательно
занималась и днем, и вечером. Она готовилась к первому заграничному
путешествию, точнее - к гастрольным концертам. Младшая, Маша, которую
профессор мысленно все еще называл по-домашнему Мурой, училась на
историко-филологическом отделении Бестужевских курсов. Его девочки не
увлекались модными политическими идеями, не торопились замуж, хотя
Брунгильде делали предложения уже не однажды. Николай Николаевич знал, все
равно скоро, очень скоро появятся мужчины, способные пробудить страсть в