"Андрей Басирин. Убить Ланселота " - читать интересную книгу автора

Она попыталась спрятать под передник огрубевшие от работы руки. Ей
стало невыносимо стыдно. Стыдно своего потрепанного платья и деревянных
башмаков, уродливого полотенца на голове.
Своих тридцати восьми.
Капитан принюхался:
- Диво-аромат! Да ты свой парень, Дженни, - он небрежно потрепал
повариху по подбородку. - Молодчина. И ребята в тебе души не чают.
Сказал и умчался - длинноногий, высокий. Лицо загорелое, брови вразлет,
подбородок решительный. Шпага на поясе - умереть не встать! Такой же
молодой, как двадцать лет назад.
Нисколько не изменившийся.
- Я молодчина, - прошептала Дженни, опускаясь на траву. - Я свой
парень...
Слезы полились из глаз. Олененок просунул мордочку под локоть бывшей
принцессы. Дженни обняла зверька:
- Он совсем не помнит меня... Слышишь? Он забыл свою Дженни. Ну как,
как такое может быть?!
Олененок сочувственно завилял хвостиком. Лизнул принцессину щеку - та
оказалась соленой. Вот незадача... Легенда о пирожно-сахарных принцессах
рушилась на глазах.

Тем временем над Деревудом сгустились сумерки.
Пламя костра стало ярче. Тени уползли в лес, притаившись среди
деревьев; там, меж теней, притаился Хоакин Истессо. К костру он не спешил.
Не то чтобы он ненавидел веселье и смех - о нет! В двадцать три нужно быть
безумцем, чтобы бежать развлечений. Но встреча с Дженни растревожила его.
Напомнила что-то давнее, основательно забытое.
У костра прозвучал женский смех. Ему ответил китарок Реми Дофадо.
- Для вас, сударыня! - заявил бард галантно. - Исключительно для вас
аранжирую.
Он извлек из глубин китарка залихватский аккорд.

Брат Жак, известный огородник, -

запел Реми.

Жасмине не было с ним сладу:
Под рясой прятал он рассаду,
О, не подумайте плохого!
Рассаду золотого корня -
Ей засадил семь грядок кряду.

...Да, господа, жизнь разбойничья - сплошные песни и пляски. Ну,
хорошо, хорошо... иногда приходится делать перерыв. Грабить виконтов,
например. Когда дождь на улице, тоже не особо попляшешь. Физзборн иногда с
облавами приходит, епископ из Неттамгора предает лесных язычников анафеме.
Но по пятницам повеселиться - святое дело.
Радостные крики наполняли лес. Звенели бокалы, что-то жизнерадостно
рассказывал брату Такуану Малютка Джон. Здоровяка ничто не выбивало из
колеи: ни ворчание жены, ни однообразие лесной жизни. Он всегда и везде