"Александр Башкуев. Храмовник" - читать интересную книгу автора

спрятаться - здесь, среди вешалок.
В дверь бьют чем-то тяжелым. Дядя откашливается, кивает старому Фрицу и
тот отпирает огромную дверь.

Я на всю жизнь запомнил их лица. Потом - на всяких малинах, да кичах
мне говорили: "Комиссары - жиды! Продали Русь инородцам!" Не знаю...
Они зашли какою-то темной, серою массой. Человек двадцать. Из семи тех,
кого я успел увидать, да запомнить - еврейские лица были у одного, может -
двух. Остальные же... Испитые лица уличной мрази. Люмпенов, как их называли
мои домашние учителя.
И еще - я запомнил их выражения лиц. Они смотрели на нашу мебель, как
голодные сироты - на господскую елку. Кто-то из них сразу же потянул
бархатную гардину, она захрустела, оторвалась и чекист... Бросил ее куда-то
назад с криком:
- "Примите кто-нибудь. И давайте мешки. А то - не хватит!"
В следующий миг дядя Арнольд подхватил меня на руки и с силой бросил
прямо в окно с криком:
- "Беги, Клаус! Они всех перебьют!" - грохнул выстрел.
В следующий миг я с головой провалился в высокий сугроб, выбрался из
него и побежал, что есть сил, а за мною все хлопали и хлопали выстрелы.
Когда я упал в снег, совсем обессиленный, я понял, что из меня течет
кровь. Я немного порезался, вылетая через застекленное окно, и теперь у меня
чуток кровило со лба и щеки. Я не знал, что мне делать и... Я вернулся
назад. Кружным путем. Под утро.
Я вернулся, чтоб услыхать, как кричат мама и Аннхен. И фрау Краузе. И
ее дочь Паула. И фроляйн Мильх...
А я лежал в снегу и все это слушал и - ничего не мог сделать. Я даже
не умел стрелять - потому что мне в ту ночь было лишь десять.
Потом... Чекисты уехали, а я бегал вокруг горящего дома и - не мог
ничего. Единственное что меня утешало: маму и Аннхен убили под утро. Об этом
говорили сами чекисты, когда садились на свои груженые сани. А еще они
сравнивали маму и Аннхен, как - женщин.
Когда все догорело, я пробрался на бывшую кухню. Я нашел их. Они лежали
там - рядышком, сильно обгорелые - лицом вниз. Видно их - то ли облили
чем-нибудь, то ли - посыпали порохом, потому что... Остались лишь обгорелые
кости с ошметками мяса и я только лишь по размерам, да остаткам одежды
различил тело мамы и Аннхен.
В обгорелых черепах с остатками волос на них были дырки. В районе
затылка. А кости рук так и остались сведенными за спиной и огонь так и не
дожрал остатки веревок, коими они были скручены.
И я сидел над телами и возносил Хвалу Господу, что все кончилось именно
так: пуля в затылок - легкая смерть.
Знаете... Я не мог долго быть рядом с ними. Я, как сын офицера и Рыцаря
- знал, как убивать, и - как умирать, ежели что, но... Эти два обгорелые
трупа не были моими мамой и Аннхен. Мама и Аннхен вознеслись прямо на небо,
а это... Тлен и чей-то пепел.
Я забросал трупы снегом - жирным, почернелым с запахом горелого сала и
копоти, извинился пред телами слуг, что не могу их прикрыть и пошел искать
дядю Арнольда.
Я не нашел его среди прочих и решил, что он - верно, был убит сразу в