"Сергей Алексеевич Баруздин. Дуб стоеросовый " - читать интересную книгу автора

близких - о Яссах, Кишиневе, Плоешти, Констанце, Бухаресте...


* * *

Он стоит на поляне рядом с нашей пятистенкой - совеем еще молодой и уже
взрослый, зрелый и не по возрасту, ибо ему только тридцать. Он моложе меня,
и я ему чуть завидую, хотя и знаю, что дубы живут на свете дольше людей. У
него чудесные матовые листья - ажурные, как северные наши, редко
встречающиеся сейчас кружева. Они то крошечные, то большие или вовсе
огромные, в пол-ладони, и это правильно, поскольку он - вполне солидный дуб.


Эх, дуб, дубок,
Посмотри разок...

Это уже о нем и не совсем о нем, хотя я и вспоминаю знакомые с детства
строчки, и для меня они связаны с ним и еще с тем дубком, который, как и
этот, вырос сейчас, но там - под Яссами. Я видел его в прошлом году и
позапрошлом, когда бывал в Румынии.
И вот теперь опять увижу - через два-три дня.
Я вновь еду туда, и, конечно, не миновать мне Ясс и могилы старой, над
которой шелестит листвой такой же, как этот, подмосковный, но чуть более
старший - на два года - дуб...
Теперь я сделаю то, о чем думал раньше, но чего не сделал. Я возьму
горсть земли там и привезу ее сюда - к этому дубу.


* * *

И вот я привез эту землю. Не горсть, а целлофановый пакет с землей и
лентами цветов флагов - румынского и нашего. Ленты и весомость пакета спасли
меня при переезде границы в Унгенах: я не знал, что по каким-то суровым
международным законам нельзя перевозить через границу фрукты, овощи, цветы и
даже землю с могилы друга.
Землю я бросил к нашему подмосковному дубку, а ленты румынского и
советского флагов оставил на стене в нашей московской квартире.
Тут и вышло так, что вскоре после моего возвращения домой нам пришлось
вызвать дядю Мишу: засорилась раковина.
Дядя Миша, почти трезвый, видно не помнящий даже о дубе стоеросовом,
был предельно вежлив и, я бы даже сказал, ласков.
- Опять из-за границы? Понимаю, понимаю...
- Ну, как там в Румынии? Как? Где побывали?
- Понимаю, понимаю, а в Яссах-то где?
Я что-то отвечал дяде Мише, он поддакивал, и наконец я рассказал почти
ради шутки, с каким трудом провез через границу целлофановый пакет с
землей...
Дядя Миша вдруг изменился в лице.
- И куда же ее, землю? - перебил меня он.
- Да дубок у меня есть, в сорок шестом посадил в деревне, или, как