"Сергей Алексеевич Баруздин. Тоня из Семеновки. (ж."Юность" № 11/1978)" - читать интересную книгу автора

Когда я уже уходил, она невзначай попросила:
- А ты не можешь мне пока оставить свои стихи? Я их перепишу, а потом
верну...
Я передал ей свои бумажки и долго еще топтался на пороге.
"Как жаль, что я не могу показать ей те стихи, что про нее, - думал я
по пути домой. - А может, показать? Не читать, а просто передать и
удрать?"
Ночью я написал еще одно, опять про нее.
Начиналось оно так:

Загорело твое лицо
И обветрело,
Я приду к тебе на крыльцо
С песней светлою...


* * *

Под утро мне приснился странный сон. Будто мы и не на Оке совсем, а
на Черном море, в Немецкой слободе под Судаком, где я был в тридцать
седьмом, и Тоня в купальнике, которые носят на юге.
Она идет по воде, как в "Празднике Святого Иоргена" Кторов, а я
придерживаю ее за руку, и взгляд ее устремлен вперед, к горизонту, где
стоят немецкие корабли со свастикой.
"Может, не надо?" - говорю я.
"Нет, надо! Надо! - упрямо повторяет Тоня и продолжает идти, чуть
касаясь ногами воды. - Мы должны их уничтожить!"
Прямо в глаза нам светит яркое солнце и блестят брызги, но корабли
все равно видны, и они направляют в нашу сторону жерла своих орудий.
Орудия длинные, и, кажется, вот-вот они упрутся в наши груди.
"Сейчас, сейчас, - говорит Тоня. - Иди смелее! Ведь смелость - это не
отчаяние, а осознанная необходимость".
Получается, что не я ее веду, как было вначале, а она меня, и я
поспешаю вперед со словами:
"У Грина есть что-то про смелость, но я забыл. Из головы совсем
вылетело".
"Грин - это прекрасно, - говорит Тоня. И вдруг удивленно
спрашивает: - Почему же мы забыли с тобой Грина? Совсем забыли!"


* * *

Наконец я решился. Купил в сельмаге тетрадку в косую линейку (других
не было) и аккуратно переписал в нее все стихи о Тоне. Сверху даже
поставил посвящение: "Тоне". Сначала хотел написать сокращенно "АС", как,
мне казалось, писали в старину, но потом подумал: "А вдруг она не
догадается?" - и написал: "Тоне".
Долго выбирал подходящий момент.
Бродил по деревне. И как-то вечером заметил в ее плотно зашторенном
окошке лучик света. На цыпочках пробрался в палисадник и просунул тетрадку