"Уильям Бартон. Палитра Титана" - читать интересную книгу автора

восхищении. Могу поклясться: никакой математики в этом не было, попросту ни
малейшей!
Чтобы заставить Дженну умолкнуть, я осыпал ее поцелуями, подчинял
требованиям не поддающейся счислению плоти. Со временем она бросила плести
мне про арифметику своих снов.
...Воспоминания меня усыпили. Была надежда, что мне привидится по
крайней мере Дженна, наши с ней объятия, простые удовольствия, которые мы
дарили друг другу в тесных титанианских кельях. Вдруг от этих снов я очнусь,
ощутив прилив желания? Тогда поутру я разверну вездеход и вернусь на базу,
чтобы отыскать Дженну. Интересно, как со мной поступят, если я своевольно
устрою себе отгул? Уволят?
Но вместо Дженны мне снилась Кристи Мейтнер в мешковатом нижнем
комбинезоне; в скафандре она вообще теряла человеческий облик. Кристи
Мейтнер и ее цветистые пустыри. Кристи Мейтнер, прыгающая по берегу, как
безумная, наступающая на цветные пятна, вгоняющая их в грунт...
Утром, проверив, в порядке ли моя замороженная проба (а что бы с ней
сделалось?), я взял курс на Рабочую станцию № 31, сообщив на базу о
вынужденном отклонении от трассы и пообещав представить исчерпывающий доклад
об изменениях в своем расписании.
Мне предстоял не слишком большой крюк. Несколько лишних часов - что ж
такого?

Ее под пузырем не оказалось. Синяя пласта кордовая юрта выглядела еще
хуже, чем в первый раз, - мешок мешком. Я вызывал хозяйку по радио, но
отклика не дождался. Снегохода я тоже не обнаружил. Положившись на свой
свежезаряженный аккумулятор, я поехал ее искать, ориентируясь по следам
полозьев, которые вели к основанию платформы, где были установлены приборы.
Сам не зная почему, я остановился в нескольких сотнях метров от
поворота и вылез. Слушая негромкий гул догорающего воздуха, я гадал,
заметила ли она синее пламя, взметнувшееся над кручей.
Оставшуюся часть пути я преодолел пешком, хрустя подошвами по восковой
поверхности. Стоило мне покинуть колею и двинуться по девственному реголиту,
как вокруг меня стал подниматься пар. Достигнув края платформы, я задохнулся
от открывшегося вида. Прямо подо мной поблескивала плоская береговая полоса,
усеянная сахарными кристаллами, прочерченная черными и оранжевыми нитями.
Дальше раскинулось серебристо-красное море, придавленное
красно-оранжево-бурым туманом. Оранжево-бурое небо оживляли красные облака,
кое-где синели вертикальные ленты дождя.
"Чуждый мир", - подсказал внутренний голос. И правда, совершенно
чуждый, более чем чуждый. Луна, Венера, Марс были всего лишь мертвыми
нагромождениями камней, пусть и под разноцветными небесами, но здесь... Я
поежился, хотя мне было жарко в скафандре. Пот стекал у меня по бокам, под
мышками было совсем мокро. Специальное белье впитывало пот, подавало его в
систему рециркуляции, встроенную в скафандр, где он снова превращался в
питьевую воду.
Внизу торчали совершенно нелепые в этом мире инструменты Кристи.
Сначала меня удивила их неподвижность, потом я понял, что они выключены.
Сама Кристи казалась отсюда совсем маленькой, словно детской куклой в белом
скафандре, разместившейся строго посередине помоста метеостанции.
Где же аккумуляторы? Севшие аккумуляторы куда-то подевались. Я