"Элизабет Бартон. Повседневная жизнь англичан в эпоху Шекспира " - читать интересную книгу автора

сведениями о любви англичан к публичному театру.
Так писали в конце пятидесятых годов, однако уже вскоре появление книг,
написанных в подобной манере, стало практически невозможным. В 60-70-х годах
весь ландшафт британской исторической науки изменился до неузнаваемости.
Университетские реформы и появление множества новых научных центров, где
стали углубленно заниматься локальной историей и историей труда,
технологиями и тендерными отношениями, широкие дискуссии о
социально-экономических проблемах XVI века, переоценка идеологических
ценностей и, в частности, отказ от наивного патриотизма и мифологизации
национальной истории - все это делало повествование в стиле Э. Бартон
устаревшими.
Теперь, вслед за своими французскими коллегами англичане обратились к
изучению извечных "структур" повседневной жизни, существующих вне
хронологических рамок искусственно выделенных исторических эпох. С
подчеркнутым вниманием стали относиться к климату, историческому ландшафту,
среде обитания людей, к таким важным параметрам развития цивилизации, как ее
техническая вооруженность, источники энергии и двигатели, системы
коммуникации. Объектом современного исследования повседневности сделались
демографические процессы и ролевые взаимоотношения полов, структура питания
и шире - потребления вообще, феномен моды как показатель динамичности
общества и его способности к обновлению. Материал подобного рода перестал
играть роль лишь вспомогательного, иллюстративного при создании "портрета"
той или иной эпохи. Напротив, формы повседневности стали тем стержнем,
который помогал скрепить разные типы истории - экономической, социальной,
культурной, политической.
Однако новые методологические подходы и прогрессирующая научная
специализация имели и определенные негативные последствия, с точки зрения
интересов широкой читающей публики. Теперь едва ли кто бы то ни было решился
написать обобщающую историю повседневной жизни Англии в XVI веке, не избежав
упреков в непрофессионализме и поверхностности. Отдельные ее стороны стали
предметом тщательного изучения. Дорожная инфраструктура и почтовая служба,
развитие транспорта и картографирование страны, техника и технологии,
строительство и архитектура, текстиль, печатная продукция и круг чтения,
система образования и воспитания, грамотность среди мужчин и среди женщин,
индивидуальное благочестие и народные развлечения, символический язык в
быту, семейных отношениях, играх - попытка на новом витке знания свести все
эти сюжеты воедино выглядела бы по меньшей мере самонадеянно. Но читатель,
не слишком озабоченный методологическими увлечениями профессионалов, и
планками, которые они ставят перед собой, по-прежнему хочет знать, "как жили
люди в эпоху Шекспира и Елизаветы I". И для него некогда вышедшая из моды
книга Э. Бартон может неожиданно вновь оказаться увлекательным и полезным
чтением. При ближайшем рассмотрении оказывается, что она дает ответы на
целый ряд вопросов, сформулированных современной наукой о повседневности.
Бартон инстинктивно уделяет много места роли королевского двора, который
активно вторгался в повседневную жизнь подданных английской короны,
по-новому организуя ее (привлекая их к участию в официальных церемониях в
столице или водворяясь на постой в их домах во время летних поездок королевы
по стране). Она дает представление о разнообразии и богатстве форм народной
культуры, в которой, выражаясь современным языком, "соучаствовали"
представители всех слоев общества, вне зависимости от их социального статуса