"Джон Барт. Химера" - читать интересную книгу автора

бытописательством он порывает уже в третьем своем, на сей раз откровенно
комическом, романе "Торговец дурманом" (1960). Этой, собственно, первой
своей вполне оригинальной книгой о (вымышленной) судьбе полубезвестного
американского поэта начала XVIII века Эбенезера Кука Барт вновь не добился
особого коммерческого успеха, но окончательно установил высочайшую свою
репутацию в глазах уже не только литературных критиков, но и
интеллектуальной элиты, с восторгом принявшей огромный[2]
пикарескно-раблезианский, зачатый, по выражению одного из критиков, Фанни
Хилл от Дон Кихота - и в то же время по-прежнему
легковесно-нигилистический - роман, пародирующий и историческую эпопею, и
роман воспитания XVIII века, и "великий американский роман" и т. п. Впервые
представшее в полный рост писательское мастерство Барта - колоритный,
изощренный язык, изобретательность бесконечно ветвящейся интриги, вкус к
стилизации и пародии - как нельзя лучше поддерживает пронизывающий всю книгу
дух нигилистически окрашенного, т. е. универсального, легкомыслия, каковой
меняет картографию извечных человеческих тягот (в мире пушинок и муха -
слон), наделяя весомостью самое неожиданное, возможно и пустяки, и навязывая
бытию почти невыносимую легкость, так что в шутливо-игровом мире Барта
отнюдь не меньше трагизма, чем в мрачном реализме ну, скажем, Селина, он
просто совершенно иначе представлен. Все это бросалось в глаза и помогло
критикам окончательно отчеканить название для новой литературной школы - или
течения,- причислив к черным юмористам наряду с Бартом (№ 1) Хоукса,
Пинчона, Данливи, Элкина, Воннегута, а затем и Бартельми. Ярлык этот, за
неимением сегодняшнего, куда лучше подходящего для продолжавшей
эволюционировать части этой команды словца "постмодернизм", оказался очень
удачным и послужил, как сплошь и рядом случается в Америке (вспомним хотя бы
новомодный киберпанк - в который, кстати, тоже бочком зачислен Пинчон),
мощнейшим рекламным рычагом по раскрутке новой "высоколобой" литературы. Но
об этом см.ниже.
На то, чтобы стать величайшим американским писателем, у Джона Барта
ушло уже четыре романа и около десяти лет: понадобился "Козлик Джайлс".
Успех, главное на сей раз и коммерческий, вновь огромного романа был
оглушителен и непреходящ: "главная" книга шестидесятых оставалась самой
знаменитой американской книгой вплоть до 1973 года, когда ее потеснила и т.
д. В этой наговоренной компьютером грандиозной эпопее ведут травестийный
хоровод всевозможные литературные жанры и манеры - от Эсхилла и до Джойса;
здесь воедино сплетается животное, человеческое и компьютерное, сексуальное,
социальное и религиозное, а путь главного героя, пародийно вторящий
евангельскому, оказывается сознательно смоделирован по
легендарно-мифологической схеме (см. ниже), взятой из книг последователя
Фрэзера лорда Рэглана. Само же мироздание с разворачивающейся в нем историей
человечества (едва ли не сам универсум) представлено в образе гигантского
(американского) университета, чудовищно разросшегося кампуса. Здесь,
наверное, самое время вспомнить, что с момента окончания университета и по
сю пору, сменив несколько раз "место работы", Барт ни разу не менял саму эту
работу: все эти годы он исправно и увлеченно преподавал повсеместно
распространившуюся за океаном после войны дисциплину - так называемое
"creative writing", "творческое письмо"; учил нескончаемую череду студентов
писательскому ремеслу; если не научил, то научал их быть писателями...
работа, как представляется, почти столь же тщетная, как и все усилия