"Стэн Барстоу. Джоби" - читать интересную книгу автора

слесарно-водопроводную мастерскую, другой два года назад переселился в
Австралию. Родив первого ребенка (умершего в младенчестве), тетя Дэзи
раздобрела и осталась толстухой навсегда. Едва дыша после тяжелого подъема
по крутой улице, она плюхнулась на стул и принялась отдуваться, хватая
воздух открытым ртом.
- Когда уж наконец пустят автобус вверх по Рансибл-стрит, - пропыхтела
она; грудь ее то вздымалась, то опадала под черным мешковатым пальто.
- Скажи Теду, пускай заведет этот разговор в автобусном парке, - сказал
отец. Он взял принесенные сыном воротничок и галстук и стал, слегка
подогнув колени, перед зеркальной дверцей буфета.
- Совсем не обязательно тебе было сюда тащиться, между прочим, -
заметила мать. - Нам только довести Джоби до автобусной остановки, а
дальше он бы и один доехал.
- Да я думала, может, пособить в чем понадобится. - Тете Дэзи, которая
сопровождала сестру, когда та ездила к специалисту, было, по правде
говоря, обидно, что не она везет ее в больницу. - Ты честно не хочешь? А
то гляди, могу поехать.
- Не надо, Дэзи, хотя спасибо тебе, конечно. Сами справимся.
- Уж я говорил ей: раз сестра предлагает, поезжайте вместе, - сказал
отец. - Какое там, и слушать не хочет.
- Давай не будем опять начинать все сначала. Меня отвезешь ты, и кончен
разговор.
- Ладно, будь по-твоему - рабочий день все равно поломали.
С той минуты, как в доме появились тетя Дэзи и Мона, отца точно
подменили. В брюзгливом, недовольном голосе зазвенели веселые, озорные
нотки, особенно заметные, когда он обращался к племяннице.
- Чего стоишь, Мона? Здесь разрешается присесть за те же деньги.
- Садись-садись, - подхватила ее мать. - Нечего мешаться под ногами.
Мона, молча стоявшая у стола, опустилась на стул.
- Чайку не выпьешь, Дэзи? - предложила мать. - В чайнике много
осталось, я только что заварила свежего.
Тетя Дэзи ответила, что никогда не откажется выпить чашку чая.
- А ты, Мона?
- Я бы лучше водички какой-нибудь, если у вас найдется.
Тетя Дэзи с матерью украдкой переглянулись. Обе считали, что Мона к
двадцати двум годам недостаточно созрела и развилась, и это пристрастие к
шипучке вместо чая служило лишним тому свидетельством.
Наружностью Мона пошла в отца, Джобиного дядю Теда, который работал в
Транспортной компании Колдер-Валли водителем автобуса, - темноволосая,
несколько вялая, с тонкой талией и большой грудью, которую она пыталась
скрыть и оттого привыкла сутулиться. Левый глаз у нее слегка косил, что
чуточку портило ее мрачноватое красивое лицо. Она жила и двигалась как бы
в полусне, как бы поглощенная чем-то вовсе не связанным с окружающей
действительностью. Часто, когда к ней обращались, она не отвечала.
Это обыкновение грезить наяву стало причиной того, что, окончив школу,
Мона успела раз десять сменить работу: то на фабрике, а чаще - в местных
лавочках, где она служила продавщицей. Откуда-то ее увольняли, в других
случаях она уходила сама - либо работа оказывалась неподходящей, либо
чересчур придирались хозяева, тщетно пытаясь стряхнуть с нее сонную одурь.
Она не обрастала подружками, предпочитая одиночество, была равнодушна к