"Стив Берри. Третий секрет" - читать интересную книгу автора

о чем вы на самом деле думаете, и это очень печально.
- То, о чем я думаю, не имеет ни малейшего отношения к вашей ереси.
- Мне кажется, ваше преосвященство, что вы уже заранее осудили меня.
- Не больше, чем это сделал Господь, который уж точно непогрешим. Или
вы и в этой доктрине сомневаетесь?
- Когда Господь сказал, что священник не может познать любовь другого
человека?
- Другого человека? Почему не просто женщины?
- Потому, что любовь не знает границ, ваше преосвященство.
- То есть вы к тому же защищаете гомосексуализм?
- Я защищаю право каждого человека следовать зову своего сердца.
Валендреа покачал головой:
- Разве вы забыли, отец, что, приняв сан, вы приобщились к Христу? Вы,
как и все присутствующие здесь, должны соответствовать этому идеалу. Вы
обязаны быть живым и доступным образом Христа.
- Но откуда мы знаем, что это за образ? Никто из нас не жил во времена
Христа.
- Так говорит сам Христос.
- А не могло ли получиться так, что этот образ создал человек, чтобы
удовлетворить свои нужды?
Валендреа приподнял правую бровь и с явным недоверием смотрел на Кили.
- Ваше невежество поразительно. Вы не верите, что Сам Христос был
безбрачен? Что Он поставил Свою церковь превыше всего? Что Он и Его церковь
одно и то же?
- Я, как и вы, не знаю сексуальных пристрастий Христа.
После секундного колебания Валендреа произнес:
- Ваше безбрачие, отец, - это ваш дар. Выражение вашей преданности.
Такова доктрина церкви, которую вы не можете - или не хотите - принять.
Кили стал возражать, ссылаясь на другие догмы, публика начала скучать,
и Мишнер разрешил себе немного отвлечься от теологического спора. Рассмотрев
лепнину на потолке, он переключился на присутствующих. Пробежав взглядом по
креслам, он наконец остановился на женщине, сидевшей во втором ряду позади
Кили.
Ее волосы отливали черным как ночь матовым блеском. Он помнил, что
раньше они были густыми и от них веяло лимонной свежестью. Теперь они были
коротко пострижены и аккуратно уложены. Он увидел ее лишь на мгновение,
чья-то обширная спина заслонила ее, но Мишнер успел заметить по-прежнему
изящный профиль и тонкие губы. У нее была смуглая кожа оттенка кофе со
сливками, унаследованная от матери - румынской цыганки и отца, немца
венгерского происхождения. Ее имя, Катерина Лью, означало "львица", и оно
всегда казалось ему подходящим к ее своенравному характеру и твердым
убеждениям.
Они познакомились в Мюнхене. Ему было тридцать три, и он заканчивал
юридический факультет. Ей было двадцать пять, и она пыталась сделать выбор
между журналистикой и карьерой писательницы. Она знала, что он священник, но
они прожили вместе почти два года, прежде чем она поставила вопрос ребром.
Или Бог, или я, сказала она. Он выбрал Бога.
- Отец Кили, - говорил Валендреа, - природа нашей веры подразумевает,
что ничего не может быть добавлено или убрано. Надо или принимать учение
матери-церкви во всей его полноте, или полностью его отвергать. Нельзя быть