"Наталья Баранская. Тихая ночь в Роосне " - читать интересную книгу автора

решился, рано. А хотелось поскорей побежать в сквер, посмотреть объявление,
прочитать до конца, и потом - есть ли дата? Он не мог вспомнить, видел ли
дату - месяц, число, а это важно.
Но пойти сейчас нельзя, гостиница еще спит, дверь, конечно, заперта,
опасно привлекать внимание швейцара. Надо дождаться часа, когда двинутся
постояльцы, и можно пройти незаметно. Если только швейцару не дали указанья
следить, - администратор делал ему какие-то знаки глазами.
Георгий Николаевич чувствовал себя прескверно: не доспал, перекурил,
ослабел от мыслей, от голода. Разве не странно все случившееся? Какие силы
притащили его сюда? Какой штурман проложил ему путь в незнакомую Роосну, в
этот несчастный Аллику, на площадь, где вывешено объявление о его розыске?
А впрочем, был штурман, был! Соседка по купе, пожилая эстонка, похожая
на мужчину, с маленькими злыми глазами за толстыми стеклами очков. Ведь это
она отговорила его ехать в Тапу, в городок с таким мягким именем, повернула
его путь в Тамсалу. При этом она сказала... как она сказала? Он тогда
смеялся, повторяя про себя ее слова, - она плохо говорила по-русски, -
теперь же сказанное приобретало новый, зловещий смысл: "Тамсалу едете поезд
Ярва-Яани, потом автобус Роосна, и здесь будете иметь последний конец -
дальше дорога нет, есть - как это? - туупик".
Так и случилось, предсказанье сбылось.
Темная тоска охватила Георгия Николаевича. Пытаясь с ней справиться, он
приказал себе не терять разума. Недоразумение должно выясниться. Оно
выяснится - но как? когда? где? что будет дальше?
Конечно, его задержат, как только он придет за паспортом: администратор
догадался, это ясно. Вернее всего, его арестуют, только он сойдет вниз. Его
с кем-то спутали, придется доказывать свою непричастность...
А может, бежать, оставить паспорт, чемодан, ехать скорей в Москву?
Домой, конечно, домой! Там будет легче установить алиби, отвести ложное
обвинение, там сослуживцы, местком, партком, есть кому поддержать,
похлопотать. И, главное - там жена. Георгию Николаевичу захотелось домой, к
Леле: так в детстве бежал он к матери - пожаловаться, утешиться. Решено, он
едет домой.
Однако, если он не возьмет паспорт, исчезнет, администратор гостиницы
заявит в милицию и станет ясно: он бежал, а значит, виновен.
Погрузившись в тревожные мысли, Остудников не услышал первых звуков
пробуждения в доме, а теперь уже шел всеобщий подъем: хлопали двери, стучали
каблуки по коридору, урчали бачки и гудели краны, перекликались голоса.
Георгий Николаевич оделся, наскоро умылся, пригладил волосы, ключ от номера
сунул в карман и побежал вниз.
В вестибюле давешний швейцар разговаривал с приехавшими туристами и не
заметил Остудникова. Тот быстро прошел в конец дорожки к доске с
объявлением. Прежде всего - дата. Вот она: 12 июля. День его отъезда из
Москвы! Но что это? 1974-й год. Розыск объявлен два года назад.
Остудников поднял глаза - прочитать с начала, с первой строчки,
спокойно. Так. "Разыскивается опасный преступник Осудников..." Осудников! А
он Остудников, "Осудников Геворкий Николаевич..." Геворкий? Разве есть такое
имя? Подумать только: Осудников Геворкий, а он продрожал всю ночь! И,
успокаиваясь, обмякая, Георгий Николаевич, не дочитав объявление до конца,
повернул к скамейке. Надо сесть, надо прийти в себя.
"А как же фотография? Родинка?" - всплеснулась последняя слабая волна