"Наталья Баранская. Партнеры " - читать интересную книгу автора

праздничных пирогов в гостях, потом корил серьезно: если бы партнером был не
муж, а другой, взвешивалась бы по три раза на дню. Недавно он сказал ей
после очередного выхода к зрителям: "В реверансе ты выставляешь зад". Это
было грубо, она обиделась. Но факт: бедра у нее заметно округлились. Публика
аплодировала им, в зале кричали "браво", но он не пошел на вызов и задержал
ее.
Может и правда надо переменить партнершу? Но что будет делать без него
жена, что она без него? Инна способная балерина, одна из многих хороших в
труппе, А он - талант. Неважно, что он "заслуженный", что о нем говорят,
пишут. Важно, как он ощущает себя в танце. Он знает, какой огонь разгорается
в нем, наполняя отработанные, выверенные, отточенные движенья. Он знает сам,
без чужих слов: он талантлив. И он чувствует - Инна начинает ему мешать.
Она тяжелеет не только телом. В ней гаснет интерес, она неохотно
берется за новую партию. А уж о каком-то рывке вперед, о своем пластическом
решении, неожиданной находке во время репетиции нет и речи. Она укрепилась
на высокой технике, на своей красоте. Классические пропорции, плавные линии,
узкие кисти рук, греческий профиль... Алексей мысленно разглядывал жену,
спокойно разглядывал.
А когда-то у него сердце застучало, когда он увидел юную красавицу в
кордебалете. Он только приехал в большой областной город, молодой танцовщик,
уже приглашенный на первые роли. Это было почти десять лет назад. Инна
делала успехи, ее выделяли, один из балетмейстеров любил с ней работать,
кажется, у него были свои виды, но Алексей их расстроил. Он влюбился, выбрал
Инну себе в партнерши, много работал с ней, они поженились. Все было хорошо,
может, чуть спокойнее, чем когда-то мечталось. Но спокойствие в семье
ценишь, когда много огня в работе.
Теперь Алексей считал, что Инне самое время бросить сцену, уйти, родить
ребенка, подходит крайний срок, ей скоро тридцать, и лучше родить двоих:
через год - одного, через два - второго. Если она согласится, у них начнется
новая, совсем новая жизнь. Зачем ждать критического возраста? Лет пять,
семь - и все равно она уйдет, но рожать будет поздно.
Алексей вдруг ясно увидел Инну с растрепанными волосами, в расстегнутом
халатике, с младенцем у груди, набухшей молоком. Ребенок сосет, надувая
щеки, Инна склонилась над ним. Вокруг распашонки, пеленки, какие-то
таинственные предметы, коробочки, флакончики.
Все это он видел недавно в доме сестры, куда они с Инной приезжали "на
крестины". "Ну как, старушка, - спросил Алексей жену на обратном пути, -
впечатляет?" Инна поморщилась. Может, ей, аккуратистке, не понравился
беспорядок, а может, испугалась, что Алексей к ночи заведет опять свой
любимый разговор? Она поморщилась, но глаза у нее, заметил Алексей, были
грустными.
А он хотел увидеть у себя дома такой беспорядок, почувствовать особое
тепло и запах детской.
Последнее время ему стали надоедать балетные спектакли с их мишурой.
То, что видится зрителю, - простор, перспектива, глубина, блеск,
богатство, - для тех, кто на сцене, просто-напросто плоский задник, грубое
малеванье, потертое от употребленья, а роскошные уборы и драгоценности -
всего лишь крашеные перья, матерчатые цветы, стеклярус, позолоченный сутаж -
дребедень и дешевка.
Алексей мечтал о танце, свободном от сценического оформления, -