"Наталья Баранская. Черныш и другие " - читать интересную книгу автора

Мариша остановилась у двери, не хотела идти следом. Тут только заметила
она тетю Грушу, которая смотрела на нее и покачивала головой - то ли жалела,
то ли осуждала.
- В кино потащила. Билеты, говорит, едва достала. Какое-то кино,
говорит, привезли из Парижу. Только три дня крутить будут. Расстаралась,
значит, повести. А ты что, не знала про эту картину? А то бы пошли вместе...
Аграфена Васильевна лукавила. Разве не видно было, что нерасторопную
Маришу не собирались брать на парижское кино? Но тетя Груша хотела услышать
от нее что-нибудь приятное. Что-нибудь вроде: "Очень мне нужно тащиться с
ыми", или "Плевать я хотела на это кино". Однако оказать так могла сама
Аграфена Васильевна, а Мариша не могла.
Мариша вышла молча и пошла тихо не по своему пути, не к метро, а в
обратную сторону. Ей не хотелось идти по бульвару и в одиночестве дышать
весной.
Пришла Мариша домой необычно рано. Тетушка была счастлива. Они сидели
вдвоем у телевизора, и у каждой на коленях дремала кошка: у тетушки белая, у
Мариши черная. Шел многосерийный фильм из жизни большой коммунальной
квартиры. Девять дней этой жизни, выбранные из одного года, обстоятельно
повествовали о жильцах-соседях, спаявшихся, вопреки предрассудкам и
пережиткам, в дружный коллектив. Тетушка была поглощена днем нынешним, но
все же пыталась посвятить Маришу в события минувших дней, путаясь, сбиваясь
и сомневаясь, было оно так или не было совсем. Она восхищалась игрой актеров
и расстраивалась, глядя на молодых. Она подозревала, что втайне от автора
молодые положительные герои предаются пьянству: "Посмотри, какие они все
отечные, распухшие", - сокрушалась тетушка.
А Мариша, глядя на экран, ничего не видела и отвечала тетушке невпопад.
Кошки же, просыпаясь время от времени, вдруг вытаращивались в телевизор и
выпускали когти. У них было свое видение фильма.
Событие шестое. На следующий день Мариша принесла Черныша в
лабораторию. Не только из-за мышей, но чтобы не чувствовать так сильно свое
одиночество. А одиночество становилось все ощутимей, чем чаще Михмихыч и
Элла уходили с работы вместе. Иногда они уходили будто бы порознь: сперва
она, а следом, торопясь и жмурясь, - он. Всегда молча. И вот что странно - в
лаборатории они теперь почти не разговаривали. Была в этом какая-то
неприглядная тайность. И тетя Груша бросила однажды им вслед малопонятное
изречение: "Откусимши, так уж глотай".
Черныш первые дни в лаборатории скучал и мяукал. Потом, все обойдя и
обнюхав, стал обживать новый дом. Скоро определилось его отношение к
окружающим.
Маришу он считал своей хозяйкой и много времени проводил с ней,
сопровождая ее от прибора к прибору и даже к умывальнику и в туалет, скромно
поджидая у дверей. Когда она писaла, он вскакивал на стол, ложился на бумагу
и трогал лапой шариковую ручку.
Аграфену Васильевну Черныш тоже любил. Но также уважал ее, и поэтому
был с ней более сдержанным. У нее он никогда не прыгал на стол, не укатывал
нитки или наперсток, как укатывал Маришины карандаши. Он любил у нее спать
на стуле, на куске старого одеяла, а также пить с ней чай из глубокого
блюдца - разумеется, под столом. Жиденький чай с молоком и сахаром. Кроме
того, у них был свой секрет: Черныш совершал путешествия в старой плетеной
кошелке к тете Груше в гости. Делалось это втайне ото всех между пятницей и