"Джон Барнс. Миллион открытых дверей" - читать интересную книгу автора

Она явно ждала, что я сейчас сделаю честь нашей finamor каким-нибудь умным
высказыванием.
- Ну вот... - медленно проговорил я. - Дело в том, что
роботы-терраформаторы не прикасались к этой планете до две тысячи триста
пятьдесят пятого года, и потом цивилизация здесь появилась только через
тридцать лет. Теоретически терраформирование здесь должно завершиться не
раньше три тысячи двухсотого года. Следовательно, мы одолели только
полдороги, верно? Это означает, что все это время, пока мы пытались
сохранить оккитанские традиции, созданные творцами нашей культуры и
привезенные нами сюда в виде корабельных библиотек, планета на самом деле
росла и изменялась. Очень многое из того, что мы сделали, происходило в
ожидании того, что еще не существовало. Гвиллем-Арно почти наверняка не
видел ни одного дерева выше себя за пределами ботанического сада. И потому,
когда в "Canso de Fis de Jovent" он писал о том, как ветви, покрытые
весенней листвой, склоняются к Риба Лионес...
- На самом деле он их в глаза не видел! - воскликнул Маркабру. Похоже,
моя мысль потрясла его не меньше меня самого. Но, m'es vis, его описание
получилось таким точным, что мне и в голову ни разу не приходило, что он
этого никогда не видел!
Аймерик негромко проговорил:
- Я думаю. Жиро хочет сказать, что мы все научились смотреть на вещи
так, как это получилось в стихотворении Гвиллема-Арно. Мир такой, какой он
есть, только потому, что мы научились видеть его таким. "Древняя равнина
Терроста" еще пятьсот лет назад лежала подо льдом, а никаких там "волн,
волн, волн, непрестанно бьющих о берег и в борт старой лодчонки деда..."
еще и в помине не было в то время, когда дед Гвиллема-Арно здесь поселился.
За пару лет до его прибытия здесь только-только начали подтаивать льды.
Я кивнул.
- И мы по-прежнему продолжаем этим заниматься. Я сочинил баллады,
действие которых происходит в лесах Серрас Верз - а ведь я работал в первой
бригаде по посадке деревьев, когда мне было семнадцать. Там и сейчас вряд
ли отыщется хвойное деревце выше, чем мне по пояс, и еще сто лет там не
высадят дубов и осин, про которые я рассказываю в песнях.
Обстановка была очень странная. Рембо то серьезно смотрел на нас, то
улыбался, то опять становился серьезным. Таким ему было суждено остаться
навсегда в видеозаписи, Мы все налили себе еще по стакану и выпили, и
решили, что на видюшке Рембо выглядит как-то ненатурально, но ни у кого из
нас собственной видюшки с Рембо не было, поэтому нам нечего было предложить
Пертцу взамен. Мы пили медленно и размеренно и еще не были пьяны, хотя все
шло к тому. Только мы вознамерились встать и отправиться в какое-нибудь
другое заведение, где бы нам не было так тоскливо, когда в кабачок вдруг
вошел король и направился прямехонько к нашему столику.
В этом стандартном году правил Бертран VIII, тихий застенчивый
профессор эстетики, с которым я был шапочно знаком через отца. Следом за
королем шагал премьер-министр, выглядевший намного представительнее короля,
но все равно казавшийся здесь ни к селу ни к городу в своем старомодном
suit-biz.
Ничего более необычного я уже давненько не видывал.
Чтобы в заведение к Пертцу пожаловала столь благородная особа, да еще
в сопровождении столь высокого чиновника, и притом оба разряжены, как на