"Джилл Барнет. Джунгли страсти " - читать интересную книгу автора

таких типов. Она сокрушалась, что отпустила Юлайли одну в город, и это
больно укололо девушку. Совсем как дома, у братьев. Не хватало только, чтобы
Жозефина начала присматривать за ней.
Юлайли поднялась из жестяной ванны, вытерлась и надела розовый
кружевной пеньюар с оборочками. Затем, вооружившись щеткой, она расчесала
свои длинные волосы и не стала укладывать, а свободно распустила по плечам,
давая им возможность высохнуть. Жозефина принесла ей тарелку с разрезанными
плодами манго, хлебом и сыром, чтобы она подкрепилась. Обед в тот день
перенесли на более поздний час: на стол подадут, когда вернется хозяин.
Юлайли уселась в плетеное кресло с высокой спинкой и поставила поднос к
себе на колени. Больно сдавила тишина. До нее не доносилось ни звука с
улицы, потому что дом стоял в глубине огороженного участка. Юлайли совсем
разнервничалась. В их доме, где обитало пятеро старших братьев, всегда стоял
шум. Гикори-Хаус нельзя было назвать тихим местом. Юлайли забарабанила
ножкой по полу, чтобы немного оживить комнату.
Действуя ножом и вилкой, она отрезала кусочек плода и изящно положила в
рот. Потом принялась жевать, очень медленно и тщательно, следя, чтобы губы
ни на секунду не разомкнулись. Проглотила и оглядела пустую комнату.
Дома за столом она всегда вела неторопливую беседу с одним из братьев.
Это была женская уловка, чтобы есть поменьше. Но здесь разговаривать было не
с кем. Она нервно отставила поднос и начала вышагивать по комнате, гадая,
каким окажется ее отец.
Наконец, изнемогая от безделья, она спустилась вниз, в отцовский
кабинет. Постояла немного у дверных створок, слегка взволнованная и
перепуганная. Сделав глубокий вдох, шагнула через порог и прикрыла за собой
двери. Привалилась к ним спиной, так и не выпустив дверную ручку, и оглядела
комнату. В кабинете было темно, свет просачивался только сквозь щели
закрытых ставен. Привыкнув к темноте, она пересекла комнату и открыла
деревянные ставни. В комнату хлынул свет, и Юлайли обернулась, надеясь, что
убранство кабинета хоть что-то скажет ей об отце.
Но эта комната почти ничем не отличалась от кабинета в Гикори-Хаус.
Вдоль двух стен выстроились резные деревянные книжные шкафы, здесь были те
же обтянутые бордовой кожей кресла, огромный письменный стол и такой же
огромный потертый ковер. Все вещи и украшения говорили, что здесь мужское
царство, об этом же свидетельствовал большой оружейный шкаф с медными углами
и стойкий запах табака. Ничего особенного. Ничего такого, что бы сказало: "Я
твой папа". Ничего такого, что помогло бы ей. Зато, когда она оглядывалась
по сторонам, волнение и дурные предчувствия, не дававшие ей покоя несколько
недель, внезапно померкли, как узор на этом некогда ярком ковре.
Юлайли подошла к письменному столу, примостилась на уголке и, бросив
взгляд на глобус, вспомнила, сколько раз в детстве ей приходилось
разглядывать бледные расплывчатые пятна, представлявшие собой места новых
назначений отца. Становясь старше, она читала об этих странах в
энциклопедии, пытаясь представить своего отца в яркой экзотической
обстановке. Но его образ никогда не был красочным - не более чем безликая
фигура на фотографии, что она держала возле кровати дома. У нее были
какие-то смутные отрывочные воспоминания об отце, но за семнадцать лет эти
воспоминания совсем угасли.
Иногда, оставаясь одна в своей спальне в Гикори-Хаус, она представляла,
какой была бы ее жизнь, если бы папа никуда не уезжал и мама не умерла. Она