"Анри Барбюс. Ясность" - читать интересную книгу автора

Все дни недели схожи, от начала до конца.
Вечер. Часы тихонько бьют семь, и тотчас же оглушает колокол. Я
закрываю книгу реестров, вытираю и прячу перо. Беру кашне и шляпу, бросив
взгляд в зеркало, которое отражает правильный овал моего лица, блестящие
волосы и тонкие усики (видно, что я не простой рабочий). Гашу лампу,
спускаюсь из своей маленькой застекленной клетки. Прохожу котельный цех,
где густая толпа все еще гудит от удара колокола-освободителя. Темная
торопливая толпа растекается по коридорам и тучей несется по лестницам;
несколько голосов меня окликают: "До свидания, Симон", - или менее
фамильярно: "До свидания, господин Полэн". Я отвечаю тем и другим, и
людской поток меня уносит.


Как только раскрывается наружная дверь, видишь голую равнину, тусклый
горизонт и черные гигантские декорации; прямоугольные и треугольные формы
заводских зданий и высокую погасшую трубу, которую увенчивает только облако
нависшей ночи. Тяжелая лавина неприметно увлекает меня. Против ворот, вдоль
стены, выстроились шеренгой женщины, они ждут; бескровные овечьи лица их
смутно белеют в тени. В толпе они узнают своих, кланяются, окликают. Быстро
соединяются пары. Я слежу глазами за рабочими: друг за другом идут они
призрачной дорогой.
Эта бледная тропа ведет в открытое поле. Путь ее отмечен в
пространстве рядами хилых деревьев, - они точно коптят, как погашенные
свечи, - телеграфными столбами в бесконечной паутине проволок, кустарником
или изгородями, похожими на скелет кустарника. Несколько домиков. Вверху,
над редкими строениями пригорода, куда ползет грязная, выброшенная заводом
толпа, еще брезжит светлая и желтая полоска неба. Западный ветер вздувает
синие, черные или цвета земли блузы, треплет концы шерстяных шарфов и бьет
звериным запахом в наши лица, затуманенные сумраком нависшего неба.
Здесь и там привлекают внимание кабаки. Двери заперты: но над дверями
и в окнах стекла кажутся золотыми. Рядом с кабаками стоят старые,
приземистые заброшенные дома, некоторые из них развалились и открыли путь
небу в эту темную долину жилищ. Вокруг меня, на шоссе, ноги, подкованные
железом, отбивают по утрамбованной земле глухую барабанную дробь, затем, на
плитах тротуара, точно звенят цепями. Я шагаю, опустив голову, но не слышу
своих шагов - так они сливаются с другими...
Как всегда вечерами, все спешат. В том месте, где среди чернильного
пейзажа высокое погнувшееся дерево бьется, как живое, внезапно начинается
спуск, ноги скользят. Внизу сверкают огни Вивье. Люди, изнуренные за день,
спешат к этим земным звездам; вечерами надежды схожи, как и усталость: мы
все одинаковы. Я тоже спешу к своему огню, как и все, как и всегда по
вечерам.


* * *

Мы долго спускаемся, затем склон обрывается, дорога стелется, как
река, и, расширяясь, входит в город. Сквозь ветви старых платанов, еще
голых в этот последний мартовский день, видны рабочие бараки: