"Оноре де Бальзак. Урсула Мируэ" - читать интересную книгу автора

- Я вовсе не смеюсь, - сказал девочка, усаживаясь за стол, - вы всегда
стараетесь доставить мне удовольствие, и мой долг - отвечать вам тем же.
Когда господин Шапрон бывал мной доволен, он учил меня играть в триктрак, и
дал мне столько уроков, что я могу вас обыграть... Теперь я уже не буду
мешать вам. Чтобы не лишать вас радости, я одолела все трудности, и звук
триктрака начал мне нравиться.
Урсула выиграла. Кюре застал старика и девочку за доской и стал
свидетелем ее победы. На следующее утро Миноре, который до тех пор не хотел
учить свою воспитанницу музыке, отправился в Париж, купил там фортепьяно,
нашел в Фонтенбло учительницу и покорился необходимости выслушивать
бесконечные гаммы. Одно из френологических предсказаний[81] покойного Жорди
сбылось: девочка стала превосходной музыкантшей. Опекун, гордый своей
крестницей, уговорился в Париже со старым немцем по имени Шмуке[87].
- Отправляйтесь во Францию, - посоветовал господин Меттерних[88]
Галлю, - если там посмеются над вашими шишками, вы прославитесь.
Итак, у Месмера появились пылкие сторонники и непримиримые противники,
сражавшиеся меж собой так же яростно, как пиччиннисты с глюкистами. Ученая
Франция всколыхнулась и принялась обсуждать новое учение. Еще до окончания
дискуссии медицинский факультет постановил[89] раз и навсегда, что Месмер с
его чаном, проводами и теориями - шарлатан. Впрочем, этот немец имел
несчастье сам погубить свое замечательное изобретение, выказав необузданное
корыстолюбие[90]. Месмер потерпел неудачу из-за недостоверности своих
выкладок, из-за незнания роли, которую играют в природе невесомые флюиды, в
ту пору остававшиеся вовсе неизвестными науке, из-за неспособности объять
разные стороны своего многоликого учения. Магнетизм может иметь самые
различные применения; в руках Месмера он был, сравнительно с тем, на что
способен, все равно что теория сравнительно с ее практическими следствиями.
Изобретателю не хватило гения, но это ничуть не оправдывает человеческий
разум и французов XVIII столетия, которые, как это ни прискорбно, обошлись с
учением, возникшим одновременно с человеческим обществом, учением, известным
египтянам и халдеям, грекам и индусам, так же, как обошлись в XVI столетии с
провозвестником истины Галилеем; хуже того, магнетизм принял на себя двойной
удар: на него ополчились и правоверные католики, и философы-материалисты.
Магнетизм, искусство, которому был привержен Иисус и которым волею небес
овладели апостолы, оказался равно чужд как соратникам Жан-Жака и Вольтера,
Локка[91] и Кондильяка[92], так и церкви. Ни энциклопедисты, ни духовенство
не признали этого дара, - древнего, но выглядевшего столь новым. Церковь
замалчивала чудеса на могиле дьякона Париса[93], ученые, несмотря на
драгоценные сочинения советника Карре де Монжерона[94], не проявляли к ним
никакого интереса, а ведь чудеса эти впервые указали человечеству на
необходимость исследовать флюиды, позволяющие внутренним силам организма
противостоять боли, идущей извне. Но для того чтобы произвести подобные
исследования, пришлось бы признать существование неосязаемых, невидимых,
невесомых флюидов, а тогдашняя наука считала все это признаками пустоты. Меж
тем для современной философии пустоты не существует. Десяти футов пустоты
достаточно, чтобы потрясти основы мироздания! Особенно тесен мир в
представлении материалистов: здесь все взаимосвязано, все взаимозависимо,
все подстроено нарочно. "Легче вообразить, что мир был создан случайно, чем
что он был сотворен Богом. Возникновение его объясняется множеством
обстоятельств и их случайных совпадений. Дайте мне все буквы, составляющие