"Оноре де Бальзак. Кузен Понс" - читать интересную книгу автора

Понс следом за Камюзо и Кардо пробрался к Шифревилям, а оттуда к Попино, на
правах родственника родственников.
Из этого несложного обзора последних родственных отношений старичка
музыканта уже видно, что в 1844 году он мог бывать запросто: во-первых, у
графа Попино, пэра Франции, бывшего министра земледелия и торговли;
во-вторых, у г-на Кардо, бывшего нотариуса, мэра и депутата от одного из
парижских округов; в-третьих, у старшего г-на Камюзо, депутата, члена
парижского муниципалитета и генерального совета мануфактур, тоже метившего в
пэры; в-четвертых, у г-на Камюзо де Марвиля, сына от первого брака, и
следовательно, единственного настоящего родственника Понса, собственно
говоря, его троюродного племянника.
Этот Камюзо, присоединивший к своей фамилии название поместья, и, в
отличие от отца и брата от второго брака, именовавший себя Камюзо де
Марвиль, был в 1844 году председателем судебной палаты в Париже.
Бывший нотариус Кардо выдал дочь за своего преемника, по фамилии
Бертье, и за Понсом, доставшимся Бертье в приданое вместе с конторой, и
здесь было утверждено право на обед, как он говорил, нотариальным порядком.
Вот те светила буржуазного небосвода, к которым в родственники
напросился Понс, с такими мучениями отстаивавший свое место за их столом.
Из десятка домов тот, где Понса, казалось бы, должны были принимать
всего радушнее, дом председателя суда Камюзо доставлял ему больше всего
хлопот. Увы! супруга председателя, дочь покойного господина Тириона,
придверника королей Людовика XVIII и Карла X, не жаловала троюродного брата
своего мужа. Понс только зря тратил время, стараясь умилостивить свою
грозную родствснннцу, ибо сколько он ни трудился, давая безвозмездно уроки
музыки дочери Камюзо, сделать из этой рыжеватой девицы музыкантшу ему так и
не удалось.
Итак, Понс, бережно прикрывавший полой некий ценный предмет,
направлялся сейчас к своему родственнику, председателю суда, входя в дом к
которому каждый раз чувствовал себя так, будто попал в Тюильри, ибо
торжественные зеленые портьеры, коричневая обивка стен, плюшевые ковры и
массивная мебель подавляли его воображение своей суровой, чисто судейской
строгостью. Странное дело! Он чувствовал себя очень хорошо в доме у Попино,
на улице Басе-дю-Рампар, вероятно, потому, что там было много произведений
искусства; бывший министр, с тех пор как стал заниматься политикой,
пристрастился к коллекционированию красивых вещей, должно быть, в пику
политике, которая втайне коллекционирует самые некрасивые дела.
Председатель суда де Марвиль жил на Ганноверской улице, в доме,
купленном десять лет тому назад председательшей после смерти ее родителей,
почтенных супругов Тирион, от которых она унаследовала скопленный ими
капитал в сто пятьдесят тысяч франков. Этот дом, достаточно мрачный с улицы,
ибо фасад его выходил на север, глядел на юг со стороны двора, позади
которого был довольно красивый сад. Судья с семьей занимал весь бельэтаж, в
котором в царствование Людовика XV жил один из самых крупных откупщиков того
времени. Верхний этаж снимала богатая старуха, и на всем особняке лежал
отпечаток спокойствия и добропорядочности, подобающих судейскому сословию.
На личные сбережения за двадцать лет и на материнское наследство
председатель суда приобрел остатки великолепного поместья Марвилей - замок,
роскошное здание, какие еще встречаются в Нормандии, и хорошую ферму,
дававшую двенадцать тысяч франков дохода. Замок стоял в парке, занимавшем